Жак Маритен - Святой Фома, апостол современности

Уже Гульельмо ди Токко [XIX] [XIX] Гульельмо ди Токко (Guglielmo di Тоссо, род. около 1238 — ум. между 1323 и 1325 гг.) — монах-доминиканец, быв. ученик Фомы Аквинского, генеральный инквизитор Неаполя (с 1309 г.), собирал документы о жизни св. Фомы в связи с его предстоящей канонизацией, автор первой биографии Фомы Аквинского. не переставал настаивать на современности брата Фомы. По правде говоря, эта современность есть антипод той современности , которой ищут сегодня и в которой находят удовольствие. Св. Фома говорит нам новое случайно, желая сказать только то, что истинно , между тем как сегодня новое говорят тогда, когда хотят сказать нечто новое только потому, что оно новое, а если это будет также и истинно, то это уже случайно. Уже давно больше стремятся разрушать прошлое, а не улучшать его, и восславлять оригинальность каждого предмета, пытаясь приспосабливать мысль к объекту. Это полное ниспровержение порядка: такой метод по существу своему партикуляристский, негативный и по существу своему ретроградный. Все обретенные истины должны, таким образом, неизбежно исчезнуть одна за другой.

Напротив, метод св. Фомы является позитивным и универсальным по своей сути. Он действительно направлен на сохранение всего добытого человечеством, его объединение и совершенствование, и предназначен для обретения личностью философа полноты перед лицом истины объекта. Если он соглашается с Аристотелем, то не потому, что он видит в нем модного мыслителя, недавно освоенного арабами, а потому, что нашел в нем наилучшего истолкователя естественного разума, поставившего философию на соответствующий ей фундамент. И он следует ему, только постоянно критикуя его, совершенствуя и очищая в высшем свете, не в свете Аристотеля, а в свете воплощенной мудрости. Если он сражается с чересчур материалистическими учениками св. Августина [XX] [XX] О борьбе Фомы Аквинского со сторонниками св. Августина см.: Честертон Г. Вечный человек. М. 1991. , то не для того, чтобы сокрушить св. Августина, а затем, чтобы следовать ему, чтобы понять его живее, глубже и вернее, войти с ним в более совершенную духовную связь. И ни один богослов не обладал такой простой земной мудростью, от которой церковь, вдохновляемая свыше, прилежно поучалась. Вот почему Ангельский Доктор — это также общий Доктор Церкви. Всеобщий доктор! Это замечательное звание, которое показывает воистину сверхчеловеческое величие, ставит на положенное ему место наше жалкое самолюбие и отвечает на самые насущные потребности нашего времени. Ведь нам нужен не особенный Доктор, не Доктор-профессионал, не Доктор-оригинал, не Доктор, близкий нашей личности или нашей семье, не просвещенный Доктор, или благочестивый, или утонченный, или неопровержимый, или facundus, resolutissimus, eximius, venerabilis inceptor [XXI] [XXI] Красноречивый, необузданнейший, исключительный, почтенный зачинатель (лат.). а всеобщий Доктор, общий Доктор Церкви. И он стоит на пороге нашей эпохи, предлагая нам целую корзину, тысячи и тысячи своих аргументов, священных плодов мудрости.

Да, он дал нашей современности нечто более значительное, чем множество легко заметных явлений материального порядка. По зову Церкви учение св. Фомы уже преподают или готовятся преподавать в католических школах и будущим клеркам; вот так, вырвавшись из древних фолиантов, где оно до срока хранилось в резерве, не старое, а молодое, как сама истина, оно обращается к миру, оно требует своего места, то есть первого места в интеллектуальной жизни века сего, оно кричит на площадях, оно провозглашает мудрость: sapientia foris praedicat, in plateis dat vocem [XXII] [XXII] Мудрость снаружи вещает, на улицах голос подает (лат.). . После долгого идеалистического искажения, которым мы обязаны Декарту и великой кантианской ереси, мы присутствуем при попытке реинтеграции философии бытия в западную цивилизацию. Любители парадоксов и нововведений должны были бы первыми воспользоваться этим.

Нам предстоит совершить весьма обширную, трудную и полную опасностей работу. Но это благородный риск, kalos kindonos [XXIII] [XXIII] Прекрасный риск (греч.). и нам ли не подражать св. Фоме в том, что я назвал его современностью, в его новаторском дерзновении, в его интеллектуальной смелости, не боящейся риска во имя нового? Ибо это истинная правда, но в одном смысле более тонкая, чем считают поклонники Эволюции — что повсюду, где есть жизнь на земле, есть движение и обновление, риска избежать невозможно. Больше всего препятствий, которые необходимо преодолевать, содержит в себе не бунт, а как раз водворение порядка. Больше всего сил требует не разрушение, а созидание. Св. Фома Аквинский — герой разумного порядка. Огромный философский и богословский труд, который он принял на себя в свое время и который требовал для своего благополучного завершения не только его гениальности, но и всей его осмотрительности и силы, всей совершенной целостности достоинств и даров его замечательной святости, — это гораздо более чудесный подвиг, чем самые прекрасные подвиги людей — это ангельский подвиг. Он говорил своему компаньону, что никогда не мог бы быть никем и ничем ни в Порядке, ни в Церкви. На его плечи легли все будущее христианской цивилизации и разума и самая великая миссия, которую когда-либо поручала Церковь кому-либо из своих детей.

И вот мы, столь ничтожные в тени этого гиганта, должны стать в какой-то мере причастны его духу, потому что мы его ученики. Но мы не такие уж дети, чтобы пытаться, как некоторые нам советуют, поступить с современными философами, такими как Декарт, Кант и Бергсон, как св. Фома поступил с Аристотелем, — принять их за своих учителей, согласиться с их принципами. Как будто можно проделывать с заблуждением то же, что и с истиной, как будто для того чтобы построить дом, нужно без конца переделывать фундамент! Нет, от нас требовалось полностью отбросить принципы и дух современной философии — потому что они стремятся приравнять тварного человека к Богу — и полностью связать себя с принципами св. Фомы, храня им верность, которая никогда не будет достаточно чистой, не допуская никакого приуменьшения и никакого смешения, так как ассимиляция возможна, только если организм чист и целостен. Это значит осветить светом св. Фомы интеллектуальную жизнь нашего века, мыслить себе наше время в этом свете, стараться формировать, оживлять, направлять в этом свете все материальные сферы жизни, все, что столь богато тем драгоценным человеческим качеством, которое мир и его искусство, философия, наука приготовляли и, увы, расточали на протяжении четырех веков. Это значит попытаться спасти все, что есть еще жизнеспособного в современном мире и переосмыслить все это, чтобы привести в порядок, в совершенный порядок мудрости, эти движущиеся созвездия, эти млечные пути духа, которые под гнетом греха опускаются к распаду и смерти. Разумеется, я не думаю, чтобы такое мероприятие удалось полностью. Такая надежда говорила бы об огромных иллюзиях относительно человеческой природы и хода его истории, но необходимо и достаточно, чтобы были спасены добытые сокровища и чтобы все, кто любит истину, могли ее познать.