Жак Маритен - Избранное: Величие и нищета метафизики

Центральным фактом, имеющим несомненно важнейшее значение с точки зрения философии истории и достоинства человеческого рода, является то, что отныне страдания Израиля все более и более отчетливо принимают вид крестных страданий.

Евреи и христиане преследуются вместе и одними и теми же врагами: христиане — за то, что они верны Христу, а евреи — за то, что они Христа дали миру. Как стало возможно, что столько христиан закрывают глаза на сверхъестественное значение драмы, которую лишь они одни и могли бы расшифровать? Зачем молчанием в мире прибавлять жестокости зверствам палачей? Эта проблема касается не только тех, кто непосредственно вовлечен в эти события; есть и другие бесчисленные жертвы, да, но евреи — первые и единственные, кого хотят стереть с лица земли как расу и как народ. Это не только проблема справедливости и естественного права, требующего, чтобы истина возвещалась на кровлях. К этому причастен Сам Бог, это Его унижают, бьют, оскорбляют, оплевывают во время антисемитских преследований. Отныне Христос больше не разъединяет, но соединяет евреев и христиан [479].

5 января 1944 г .

РадиопередачаизНью-Йорка, 12 января1944 г. Опубликованов «Messages» (New York, La Maison Française, 1945; Paris, Hartmann, 1945)

Сегодня в продолжение наших размышлений о страдании, перенесенном Тем, Кто родился в Вифлееме как наша крепость, наше утешение, наш Бог, я хотел бы ограничиться чтением отрывка из неизданной поэмы [480], автор которой предоставил ее мне; это поэма или, скорее, молитва, написанная

В память тех .

кого ад истребил

кого Гитлер убил

кого мир наш обрек умирать

но страдая во мраке душа

Богу принадлежит,

и — с Ним — будет вечно жива

* * *

Авраама, Исаака и Иакова .

Бог наш благостный, любящий, истинный

отыщи для нас слово разумное

приоткрой нам божественный замысел

бесконечных страданий земных.

Разум немощен человеческий

вдалеке от луча,

Света Истины

Но позволь же сказать мне в безумии,

охватившем меня

В эти дни, адским злом

наводненные

когда сети тоска расставляет

Не спастись никому без желания Твоего

сократить окаянные

дни владычества мира сего.

Свято верим, что все от Тебя —

благо

И Ты управляешь вселенной

мудростью высшей

Но мы нашу веру несем

в сумраке крови

за то, что жестокость и злоба

землю покрыли

своим неуемным потоком

за то, что жалости нет…

За это, наш Бог,

Ты покинул нас

Истины Ангел молчит,

Отражая Твое безразличъе,

Нас предоставив себе

* * *

Крик отчаянья «Отче! Спаси!» ..

Возвращаешь Ты нам,

как стрелу,

не сумевшую цели достичь

Погружаемся в темную ночь

словно мы потеряли

Отца

сущего на небесех

Словно море раскинулось меж —

Тобою и нами

И Ты не желаешь его перейти.

Мудрость высшая скрылась от нас

Мы утратили след

Жизни радости и благодать

ускользнули от нас

Свежесть всякой травинки исчезла,

исчезла сырая земля

заливные удачи луга

* * *

Время пришло! Пробудись! [12*] .

Veni, Domine Jesu Christe!

Ты, кто сердце, как наше,

обрел,

Чтобы нас от страданий

спасти Дай нам света и

мира слова

Дай нам радостный дар понимать

через мудрость Твою,

Говорить силой разума той

Утешать милосердием тем,

что возможны с Тобой лишь одним.

Преступления останови

Помяни невиновного и

Пожалей Твой народ

Всех униженных и угнетенных

и евреев, гонимых от века.

Дай апостолов, что уврачуют

наше горе

любви Твоей силой

нежностью Духа Святого

Как когда-то Ты благость явил

в псалмопевцах

и дал вдохновенье

и прозренье пророкам Своим

ради нашего, Боже, спасенья

12 января 1944 г .

Письмо (на английском) Хаиму Гринбергу в журнале «Jewish Frontier», август 1944 г. Далее опубликовано в «Pour la Justice» (New York, Lа Maison Française, 1945) и затем в «Raison et Raisons» (Paris, Tuf, 1947)

Сердечно благодарю Вас за Ваше трогательное «Письмо христианскому священнику». Я не только прочел его с чрезвычайным интересом, но и восхищен тем, как Вы выразили христианскую точку зрения на тайну распятия Христа народом Божьим. Я не могу не думать о том, что сам по себе факт, что еврейский ученый, усвоивший наиболее ясные и глубокие знания своей традиции, смог выйти, с христианской точки зрения, «за пределы» такого понимания, является бесценным знаком родства, существующего между христианским и еврейским духом. Во всяком случае, для христианина осознание значения своего собственного кредо, приговора и смерти Христа являет собой божественную тайну, которая суть самое необычайное вторжение тайных замыслов Божьих в ход человеческой истории, тайна, которая раскрывается лишь в свете сверхъестественной веры, и Вы совершенно правы, утверждая, что «до тех пор, пока Ваши ученики будут рассматривать эту проблему в плане линчевания или судебной фальсификации, она останется на нижайшем неметафизическом уровне, не имеющем ничего общего с христианством».

Именно потому, что я полностью согласен с Вами по существу вопроса, я думаю, Вы позволите мне сделать несколько замечаний, и прежде всего критических: выражение трагическая вина (tragic guilt) не может не быть приблизительным и неполным, так как оно сродни главной концепции фатализма. Но с христианской точки зрения (как и прежде — с точки зрения Ветхого Завета), ошибка — не фатальна. Она включена в нерушимый план вечной мудрости, однако человеческая свобода остается, по воле Божией, реальной, и она свободна творить добро, которое Бог извечно решил предопределить, или зло, которое Бог извечно решил позволить. (В том же самом порядке идей Христос не выбрал Иуду в качестве того, кто Его предаст. Он знал тех, кого Он избрал (в греческом языке используется множественное число — Ин 13: 18: «Не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал». Иуда не был из тех, он был известен как тот, кто не избран [481].) Ни в чем ином, как в приговоре Христу, опыт человеческой свободы не проявляется более независимо, доминируя над трансцендентной властью немилосердной воли Бога, что гораздо трогательней трагической фатальности греков и что заставило ап. Павла преклонить колени в благоговении перед Богом. Однако свобода и ответственность продолжают существовать, а следовательно — и вина [482]. Вина была на ограниченном числе людей: на первосвященниках и в какой-то степени — на толпе того времени, слепой и жестокой, какими были убийцы пророков. Христиане, знающие, что Христос — Второе Лицо Святой Троицы, имеют серьезные основания для того, чтобы называть эту вину преступлением богоубийства: таков был факт. Но судьям так не казалось: если бы они знали, что Иисус был Сыном Божьим, они бы не осудили Его. Их виной, по сути дела, был недостаток веры и слепота сердца, то, что они не узнали Того, о Котором возвещали пророки. И в этом христианские учители и наставники должны были бы настаивать на словах ап. Павла: «Впрочем, я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению» (Деян 3: 17) и на слове Иисуса на кресте: «Они не ведают, что творят».