Петр Иванов - Тайна святых

Что же значит всё это? каким образом ничтожный член церкви мог победить великого члена церкви, который действовал не только по согласию, но по повелению первого члена церкви Пресвятой Богородицы. Какие силы помогали Толстошееву разрушить святое дело, задуманное Пресвятой Богородицей — создание женской общины любви — Мельничной обители.

Начнем так. Как Бог избирает для Себя верных свидетелей и направляет их в церковь во времена, благоприятные во славу Божию и на славу церкви, так диавол подыскивает себе подходящих людей, чтобы пустить их во время, удобное для него на разрушение церкви.

Внутренне праздный и пустой человек, Толстошеев слишком легкая добыча для злого духа; обыкновенно, сатана оставляет таких людей как бы без внимания, но во времена боевые Толстошеев ему необходим.

У брата Ивана мысли — желания также быстро исчезают, как являются, и ему было не трудно слушаться старца. Но вот вдруг одна мысль останавливается в нем неподвижно, родит желание. Не привыкнув бороться с желаниями и даже не понимая, что такое борьба, — Толстошеев скоро совершенно подпадает под власть этого желания, становится его рабом, безумеет под его властью. В психиатрии такие мысли-желания именуются навязчивыми идеями; говоря же духовно — внушены диаволом, и человек ими связан.

Насколько прежде было легко убедить Толстошеева забыть ту или иную мысль-желание, ибо они были для него почти безразличны, настолько вновь пришедшее желание начинает ему казаться важным, необходимым, требующим во что бы то ни стало своего исполнения. Ему невозможно доказать, что эта мысль неразумна, совершенно невыполнима в истинном смысле и потому нелепа. Желание становится как бы его вторым я, и он всячески старается осуществить то, что оно ему подсказывает.

Вот причина, что Толстошеев вовсе не замечает негодования старца и продолжает как ни в чем не бывало посещать его и твердить свое: отдать ему на попечение мельничных сестер.

До сих пор наше изъяснение относится к пониманию внутреннего состояния брата Ивана Тихоновича, но ни мало не отвечает на коренной вопрос: если св. Серафим побеждает в загробном мире самого диавола и отнимает у него грешные души, то как же он не может победить человека, в которого вселился диавол? И ведь св. Серафим выполняет волю Пресвятой Богородицы — основывает новую, по совершенно новому уставу, данному Божией Матерью, общину Мельничных сестер. Значит, Толстошеев собирается разрушить дело Самой Богоматери.

Чтобы это понять, необходимо твердо помнить и хорошо знать главную христианскую истину. Христос основал церковь, где все члены любят друг друга. Перед смертью Иоанн Богослов все время повторял: братья, любите друг друга, если этого не будет, то и ничего не будет. Братья призваны духовно помогать друг другу, рождать духовно, поддерживать слабых, но они имеют свободу и потому могут обессиливать церковь. Господь утешает праведного. Однако праведный, когда дух антихристов переобременил церковь, не в состоянии быть полезным братии. Торжествуют злые.

Если бы русская церковь была хотя немного верна любви, Толстошеев с его навязчивой идеей, представлял бы опасность только для самого себя: бес идеи привел бы его в клинику для душевнобольных. Но доброта братии вызволила бы Ивана Тихоновича из плачевного положения слуги диавола. Ведь не напрасно говорил св. Серафим: если не уйдешь из Сарова, будешь со мной (значит, всё как-то образуется по-хорошему), уйдешь, погубишь и себя и других. И слово это было сказано с такой силой, что двадцать лет (по свидетельству игумений Марии Ушаковой) Толстошеев повторял всем и каждому, как он был напуган у источника.

Достаточно знать, кто подал Толстошееву мысль, каким образом уйти из Сарова, чтобы понять тяжкое положение не Толстошеева только, а всей русской церкви: святейший правительствующий синод. Это произошло после того, как Толстошеев просил своих почитателей в Петербурге, чтобы его посвятили в иеромонахи. Тогда синод запросил тамбовского архиерея, почему монах Иван Тамбовский (брат Иван избегал называть свою некрасивую фамилию) до сих пор не посвящен в иеромонахи? Архиерей послал в ответ на запрос рапорт игумена и братии Саровской пустыни: что в пустыни у них нет никакого монаха Иоанна, а есть только рясофорный послушник, который такого самовольного поведения, что если не переменит образа жизни и своего характера, то по уставам оной пустыни никогда не может быть пострижен в монахи*. Тогда синод посоветовал Толстошееву перейти в один из Нижегородских монастырей и там его постригут.

* Рапорт этот был дан не Нифонтом, умершим в 1842 г., а игуменом Исайей II.

* * *

“У него будет к вам холодное сердце”, предсказал св. Серафим. И вот все холодные начинают толпиться вокруг послушника Ивана, чтобы разрушить святое дело. Здесь, прежде всего та начальница первоначальной Дивеевской общины, которая стала слушаться св. Серафима и про которую Божия Матери сказала: “Ксению с ее сестрами оставь”. Теперь эта Ксения, если можно так выразиться, с распростертыми объятиями принимает Толстошеева, слушается его и предоставляет распоряжаться в Дивееве. Ей вторит не любивший Серафима (по свидетельству мельничной сестры) игумен Саровский Нифонт, как иначе мог быть допущен послушник мужского монастыря распоряжаться и жить в женской обители, как ни при полном попустительстве начальства саровской братии (не при скрытом ли злорадстве? Вспомним, как не терпел Нифонт и братия Серафимовых дивеевских девушек). Наконец, покрывает и возглавляет дело разрушения холодный из холодных — сам Петербург, тот самый Санкт-Петербург, который пытками замучил первоначальника саровской братии старца Иоанна (как мы говорили об этом в начале очерка). Толстошеев сидел в Дивееве, и в его руках были все денежные суммы общины. Об этом свидетельствует доклад старицы, привезшей из Арзамаса в Дивеево юродивую Пелагею Ивановну: деньги, полученные от ее матери, — пятьсот рублей мы передали послушнику Ивану Тихоновичу, распоряжавшемуся тогда всем. Он получал от начальницы белый бланк, подписанный ею, и писал на этом бланке, что хотел. В 1850 году он написал на таком бланке прошение к архиерею, будто бы от самой начальницы, об увольнении ее на покой*.

* Начальницей в это время была Ладыженская, которая после этого сделалась врагом Толстошеева, а до этого была его послушной ученицей.

“Брат Иван будет вводить новые обычаи”, предсказал св. Серафим. Из летописи трудно понять характер этих обычаев, однако, одна черта из жития Пелагеи Ивановны дает знать, что это был за характер. Послушница Пелагеи Ивановны, рассказывая про свое житье-бытье, передает: однажды слышим, что в соседних корпусах по келиям ходит Иван Тихонович, везде отбирает самовары и бьет посуду. Вот входит и к нам с начальницей и казначеем… — Значит, ярко выраженное насилие, — полное попрание заветов св. Серафима!