Иеромонах НИКОН Беляев - Дневник последнего старца Оптиной пустыни

Как надо благодарить Господа, что Он призвал нас в монастырь.

Ни на один момент не подумай, что ты пришел сам — Господь призвал тебя.

Что может быть выше монашеской жизни? И передать другому этого нельзя, нельзя объяснить.

Батюшка вспоминает, как их одевали в монашескую одежду, все по благословению, с молитвами.

"Чтобы мерить одежду — получили благословение от старца и пошли за благословением к о. архимандриту. Потом одеваться пошли в скит, перед воротами положили три земных поклона.

Пришли к Батюшке, положили земной поклон перед иконами, в землю поклонились перед Батюшкой. Батюшка Варсонофий поцеловал нас и начал молиться вслух. Я запомнил некоторые слова: "Благодарю Тебя, Господи, что скрыл от премудрых и открыл младенцам...". Помолившись, мы поцеловали одежду и надели. Это было в день памяти священномученика Игнатия Богоносца.

Батюшка не мог с нами заниматься долго, Так как мы сказали, что когда брали благословение у о. архимандрита, узнали, что умер его келейник, который только что собирался ехать домой, в мир и даже, кажется, совсем из монастыря, и вот, Господь остановил его, он умер, не сойдя с креста. Батюшке Варсонофию надо было уходить, и он нам только сказал, что главная добродетель монаха — это смирение.

— Смиряйтесь, смиряйтесь и смиряйтесь. Пятисотницу справляйте между 9–10 часами, пусть это время будет у вас для пятисотницы, чтобы к утрени бодро встать.

Кто-то из присутствующих выразился так, что он по лицу узнает человека. На это Батюшка сказал:

— Так нельзя думать, нельзя судить о человеке по взгляду, легко можно ошибиться. О. Венедикт, бывший игуменом скита, увидел стоящего о. Арсения с сердитым лицом и не берущего благословения, удивился и думает, "что это с ним?" А потом оказалось, что о. Арсений и не выходил из кельи, а все это представилось от врага.

"Не забывай взять благословение при входе в келью и молитву сотворить". Кажется, Батюшка отправлял меня по делу к владыке М.

О благословении сестрам.

"Если подозреваешь, что делают не то, на что даешь благословение,— это не твоя вина. Просятся в сад,— так и благословляй. Бог благословит в сад, а если еще куда пойдут, значит, без благословения.

Малюта Скуратов, когда пришел к Святителю Филиппу его задушить, то он подошел под благословение и сказал: "Благослови, Владыко". Святитель сказал: "Благословляю доброго на доброе",— и благословил его.

Батюшка говорил: "Обличать надо так, чтобы не расстроилась, и одну, а если не послушает, то при свидетелях. Лукавством страдают женщины.

— Что же мне делать?

— Ты должна обличать, если заметишь что нехорошее".

Батюшка Варсонофий любил иногда прогуляться по лесу, но никогда не называл этим словом, а говорил — проходки (эти слова были сказаны после того, как я спросила, можно ли отпускать сестер погулять в лес).

Сестра Анна все ослабевала, ужасная опухоль распространялась с груди на правую руку и вызывала неимоверные страдания. Батюшка благословил ее готовиться к постригу, который и назначен был 14 июня 1925 г. Батюшка при этом сказал: "Время неблагоприятное, как для внешнего, так и для внутреннего монашества. Неблагоприятно для внешнего монашества тем, что монастырей нет. Для внутреннего тем — что в ожидании смерти при слабости, подвигов нести не можешь, остается одно тебе — смиряться. Ты должна смиряться — это самое главное и нужное.

Пророк Давид говорит:

"Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит". Лучше смиренный грешник, чем гордый праведник. Ты с Господом должна сожительствовать, т. е. вместе жить через молитву Иисусову — в уме, в сердце, в мысли и в устах своих должна иметь: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешную".

Желаю тебе соблюдать обеты иноческие, а тогда можно надеяться тебе, что спасешься".

Кто-то спросил: что значит шатания языческие?

— Шатания языческие — все изменения, которые человек видит вокруг себя во всем строе нашей жизни, но монах не должен подражать им,— здесь все должно быть неизменно. Монах должен говорить и делать, когда что нужно, не поддаваясь различным модам, обычаям и правилам ложного приличия.

Зашел разговор о совопросничестве:

— Очень часто многие страдают этим недостатком — все спрашивают — это почему, это для чего и т. д. И я, хоть немного, но имел этот недостаток, и даже, помню в записной книжке-таки остался вопрос — почему к обеду в параде ходим, а к ужину нет. Но потом стал я соображать — зачем мне это знать? — для спасения души моей это знание пользы не принесет...

И Батюшка Варсонофий приходил к своему старцу о. Анатолию с разными вопросами, и тот говорил: "иди, иди".

— Но вот прочел я статью еп. Игнатия "Судьбы Божии",— сказал Батюшка Никон,— и у меня произошел перелом, я понял, что незачем испытывать судьбы Божии.

Когда св. Анатолий Великий задумался над подобными вопросами, то услышал голос: "Человек, не твое дело испытывать судьбы Божии,— смиряйся".

Часто Батюшка Никон думает и сожалеет о том времени, когда он всецело мог отдаваться молитве и другим монашеским подвигам. Теперь у него времени нет, нет совершенно. Обращаясь за разъяснениями к святоотеческим книгам, он находит там слова и за, и против.

У Иоанна Лествичника приведены слова Ефрема Сирина в "Слове к пастырю Николаю": вредно желать руководить другими. Арсений Великий говорит: "Я люблю вас братия, но не могу быть и с вами, и с Богом".

А в святом Евангелии сказано: "Что пользы аще мир весь приобрящете, душу же свою отщетите".

К старцу Нектарию обращался и получил от него ответ, что не надо уходить.

В житии старца Парфения есть сон. Старец увидал медведя, который хотел растерзать его, но духовные дети схватили этого медведя.

— Все это со мной не без воли Божией произошло,— сказал себе Батюшка и решил положиться на волю Божию.

— Еще недавно, когда я был в скиту, мне пришла мысль: вот у меня нет ничего: ни внутри монашества нет, ни наружных подвигов не несу. И душевными очами не вижу в себе монашества, и, чтобы не погибнуть, решил идти путем послушания. Это самое важное для монаха, тогда и настроение будет хорошее. Монах не должен устраивать свою жизнь по своему смышлению. И после такого решения, я делал только то, что мне скажут, и был спокоен, и хотел бы такое настроение иметь всегда. Мне сказали: из скита переходи в монастырь, и я перешел, хотя мне этого не хотелось, и вообще все, что бы мне ни сказали, я исполнял.

Батюшка о. Нектарий в прошлый раз (когда они ездили к нему на хутор) сказал мне замечательные слова (не помню, из Исаака Сирина или из Ефрема Сирина): нет ничего пагубнее для монаха, как устраивать свою жизнь по своему смышлению.