Андрей Кураев - КАК ОТНОСИТЬСЯ К ИСЛАМУ ПОСЛЕ БЕСЛАНА?

Первое: Мы не признаем нынешней территориальной целостности Чечни. Пусть референдум с точностью до одной станицы определит, какие земли и селения останутся в Чечне, какие отойдут в Ингушетию, какие - в Россию.

Второе: Грозный финансирует переселение в Россию русскоязычных граждан и всех, желающих сохранить российское ражданство. По крайней мере, правительство Чечни обязуется выкупать у будущих переселенцев их квартиры по такой цене, чтобы они могли купить аналогичную жилплощадь в крупных городах России.

Третье: Минимум религиозных, культурных, языковых, экономических и политических прав закрепляется за русскоязычными гражданами, принявшими подданство Чечни и оставшимися в ней жить, а также за теми, кто, сохранив российское подданство, останется жить на территории Чечни.

Четвертое: Формулируются льготные условия грузового транзита российских грузов и грузов, следующих в Россию (в том числе нефти) через территорию Чечни.

Пятое: Нефтяные предприятия Чечни передаются в собственность российско-чеченскому концерну, в котором доля российской стороны заранее оговаривается (например, 50 процентов плюс одна акция).

Шестое: Обустройство новой государственной границы России будет осуществляться по инициативе Грозного - так пусть Грозный и платит за осуществление своей прихоти.

Седьмое: Оговариваются условия сохранения российских военных баз в Чечне (без арендной платы за землю и без налоговых обложений), а также условия их пополнения призывниками.

Восьмое: Особый протокол фиксирует обязательство Чечни не вступать в военные союзы, участником которых не является Россия.

Девятое: Чечня обязуется не укрывать у себя преступников, разыскиваемых Россией, а также не создавать у себя военно-тренировочные лагеря, готовящие боевиков для каких бы то ни было "горячих зон" в России и СНГ.

Десятое: Обязанности, принятые СССР и Россией в области соблюдения прав человека, Чечня принимает, как свои.

При принятии этих условий суверенитет Чечне может быть предоставлен без ущерба для интересов России и ее граждан, живущих как в Чечне, так и на всей территории Федерации. Если при таких условиях Чечня сможет существовать как самостоятельное государство - России не будет от этого ущерба. Если же она через несколько лет захочет вернуться в Федерацию (и это, мне кажется, неизбежно), - Москва опять будет выступать в качестве стороны, выставляющей условия, а не упрашивающей.

Пока же переговоры идут совершенно иначе. И никто, похоже, не задается вопросом: а что будет, если Дудаев сейчас сложит с себя властные полномочия, примет "нулевой вариант", а затем победит на законных выборах? А что будет, если новый парламент организует референдум за независимость и тот подтвердит стремление чеченцев к суверенитету? Как в таком случае будет уходить из Чечни Россия?

И хотя нет никаких оснований считать, что опыт распада СССР учитывается нынешними политиками, все же хочется надеяться, что чему-то они научились. И если они не умеют выигрывать - то пусть хотя бы освоят искусство достойно проигрывать, равно как и умение не превращать отступление в паническое бегство.

Самое опасное оружие общественной деструкции - это молва. Слухи способны сокрушать империи. Так слух о нехватке хлеба в Петрограде вывел толпы на улицы, а профессиональные изготовители слухов (либеральные газетчики) назвали это "февральской революцией". Люди беспокоились за хлеб и детей, но пошел слух, что они терпеть не могут "прогнивший царский режим". И люди согласились считать этот слух своей точкой зрения. Обычная трагедия информационного общества: изготовители "общественного мнения" сооружают ужасно рогатую и страшную "козу", и, напугав ею обывателя, утверждают - "надо быть только с нами, потому что иного не дано".

В конце ХХ века масс-медиа (которые, будучи генератором политических мод, скромно говорят о себе как о всего лишь "зеркале общественных мнений") вновь разрушили империю на той же шестой части света. Всех граждан Союза они призвали разделить мироощущение столичных космополитов: "Так жить нельзя". Сегодня-то понятно: можно было жить так, как жила предреволюционная Россия и даже так, как жил предперестроечный Советский Союз. Но молва создана: "нельзя" - и точка.

Я говорю об этом не для того, чтобы поминать старое. Я боюсь, как бы новая волна слухов не растерла в кровавую кашу нынешнюю Российскую Федерацию. Слухи на такое способны. А те "слухи", которые для сегодняшней России опаснее всего - это слухи о войне с мусульманами на Кавказе. Официальные источники говорят, что война идет с "бандформированиями" и профессиональными наемниками. Оппозиционная пресса, под видом антивоенной кампании начавшая очередную кампанию антиправительственную, любит говорить, что война идет с народом и что этот народ идет на войну, совершив молитву, и что Россия втянулась в противостояние с "мусульманским миром".

В информационном обществе приходится быть субъективным идеалистом. Границы газетного языка - это и есть очертания мира. Реальность - это то, для чего в СМИ придумано имя.

Если долго медитировать (заклинать, шаманить) на одну тему - слово срывается, вырывается с языка и становится реальностью. Нельзя утверждать обратное: то есть утверждать, что молчание о чем-либо лишает реальности замолчанное. Но несуществующий фантом может быть впущен в реальное общественное бытие через информационные технологии массового изготовления слухов.

Фантом "религиозная война в России", если он прорвется на страницы газет и в головы потребителей слухов, очень быстро станет реальностью не только психологической.

Настаивать на том, что на Кавказе идет межрелигиозная война, может только тот, кто желает поскорее разрушить Россию. Потому что именно в этом случае конфликт из-за нефти или власти или кровных обид становится чем-то гораздо более значимым и масштабным. Россия существует до той поры, пока между мусульманами и христианами в ней есть мир. И сам слух о том, что между нами началась война, для этого мира а, значит, и для России, уже опасен.

Первичной сегодня становится виртуальная реальность. То, что показывают СМИ, считается реальностью и люди совершают действия под влиянием картинок ТВ.

Политику наших элит, если не сказать властей, по отношению к исламу нельзя назвать иначе, как преступной. Дело вот в чем. Нетрудно заметить, что ислама в России два: поволжский (татаро-башкирский) и кавказский. Поволжье уже почти полтысячи лет находится в составе России. Тот облик ислама, который в итоге там сформировался, оказался достаточно терпимым и уживчивым. Кавказский ислам и сам по себе более молод. И опыта мирной интеграции в неисламское общество у него меньше.