Л Климович - Книга о коране, его происхождении и мифологии

Однако у нас нет возможности углубляться в эту малоосвещенную, хотя и интересную тему. К тому же, завершая этот раздел, следует остановиться еще на некоторых немаловажных моментах.

В период Возрождения и в Новое время одновременно с первыми переводами Корана на европейские языки все чаще стали публиковаться и образцы арабского текста Корана (особенно первой суры - "Фатихи"), а также посвященные Корану работы. Последние, как правило, носили характер полемических трактатов. Судя по изданиям, выходившим в Италии, сама возможность публикации арабского текста Корана и даже его перевода ставилась римско-католической церковью в зависимость от наличия подобного, обычно миссионерско-полемического, комментария. Близки этому были и установки протестантизма.

Духовенство всех церквей по-прежнему беспокоило наличие в Коране критики едва ли не главных догматов христианства: учения о троице, божественной природе Иисуса Христа, Марии как богородицы и т. п. Причем их особенно беспокоило то, что эта критика содержится в книге, которая сама учит, что она есть "книга бога, священная книга, божественное слово" и т.д. Именно этим и объясняется столь позднее издание арабского текста Корана в Европе. Даже более века спустя после названного нами латинского перевода Корана, вышедшего в 1543 году, а вслед за ним и его перевода на итальянский язык - "L'Alcorano di Macometto" (Венеция, 1547) и на французский язык А. Дю Рие (первое издание - Париж, 1649), "собор римских цензоров при папе Александре VII (1655-1667) наложил, для католиков, формальное запрещение на всякое издание или перевод Корана"[Крымский А. История арабов и арабской литературы, светской и духовной (Корана, фыкха, сунны и пр.). - Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом восточных языков. Вып. XV. М., 1911, ч. 1, с. 197.]. В этих условиях и напечатанный в Гамбурге. (в Германии) протестантским богословом и ориенталистом, почетным профессором Гессенской академии наук А. Гинкельманом (1652-1695) арабский текст Корана ("Alcoranus") был снабжен титульным листом, содержавшим оскорбительное для мусульман указание, будто издаваемая книга - произведение ложного пророка (pseudo prophetae).

Интерес к Корану и требования папской пропаганды все же вынудили римскую курию приступить к изданию арабского текста и перевода этой книги, по возможности близкого к оригиналу. Дело это было поручено монаху из ордена правильных клириков, духовнику папы Иннокентия XI Людовику Мараччи (1612-1700). Он подготовил арабский текст Корана и его латинский перевод с многочисленными комментариями, определившими общее название труда "Refutatio Alcorani" - "Опровержение аль-Корана". Название, по-видимому, было выбрано в полемических целях, как перекликающееся с названием одного из главных трудов мусульманского богослова и философа аль-Газали (1058 или 1059-1111) "Опровержение философов" ("Тахафут альфаласифа"), вызвавшим известный отклик Ибн Рушда (Аверроэса) "Тахафут ат-тахафут" - "Опровержение опровержения".

Обширный труд Л. Мараччи был издан в Падуе в 1698 году и, будучи снабжен тщательно подобранными выписками из тафсиров (Замахшари, Бейдави, Суюта и др.), которые также приведены в арабском оригинале и латинском переводе, способствовал появлению как новых издании арабского текста Кооана, так и его переводов на живые европейские языки, в том число на русский. Вместе с тем все больше стало появляться книг, авторы которых критически относились к ортодоксальным христианским взглядам на ислам и роль арабов в истории Халифата. Особенно участилось издание таких работ после публичных лекций известного французского философа и семитолога Эрнеста Ренана (1823-1892). Они встретили отпор в печати со стороны исламских идеологов и мусульманского духовенства в России и на Ближнем Востоке факт, ранее почти не встречавшийся. В России критика Ренана прозвучала, например, в работах петербургского ахунда, имама и мударриса Атауллы Баязитова[См.: Баязитов А. Отношение ислама к науке и иноверцам. Спб., 1887. Ахунд (букв. - "учитель", "наставник") духовное звание, присваивавшееся богословам и муллам, выполнявшим также духовно-административные обязанности; имам (букв. - "стоящий впереди") - предстоятель на совместной молитве; мударрис - старший преподаватель в духовной школе, медресе.], на Западе - в выступлениях мусульманского религиозно-политического деятеля, пропагандиста панисламизма Джемальаддина аль-Афгани (1838-1897), в 1884 году издававшего в Париже еженедельную газету на арабском языке "Аль-Урва альвуска" ("Неразрывная связь").

Речь шла не только об историческом пути арабов, но и конкретно об оценке "слова Аллаха" - Корана, на что откликнулась и церковная печать разных христианских направлений. Назовем хотя бы одно из таких сочинений, охватывающих значительный историографический материал как по Западной Европе, так и по России, - книгу итальянца Аурелио Пальмиери "Полемика ислама"[Palmieri P. Aurelio. Die Polemik des Islam. Salzburg, 1902, S. 7, 94-137.].

Полемика обострялась в связи с антифеодальной, антиколониальной и антиимпериалистической борьбой народов Азии и Африки, необходимостью разрешения назревавших в этих регионах внутренних и внешних противоречий. В одних из этих стран колонизаторами стали широко пропагандироваться произведения, авторы которых, исходя из взглядов, близких расизму и национализму, продолжали искажать и принижать творческие возможности тех, кто стоял у истоков ислама и его "книги книг". В других - продолжалась идеализация крестовых походов, противопоставлялись народы Востока и Запада. В третьих - появились реформистско-модернистские "теории", изображавшие первобытнообщинные установления как демократизм, рабовладельческую, феодальную и капиталистическую филантропию - как социализм.

Только теперь, после краха колониальной системы империализма и успехов, которых за сравнительно короткое время достигли многие государства Азии и Африки, в странах Запада порой стали приоткрывать действительную картину их многовековых отношений с Востоком. Это проявилось, в частности, в исламоведении Англии, консервативные круги которой еще совсем недавно предпринимали яростные попытки задержать необратимый процесс деколонизации.

Видный английский специалист по истории ислама У. Монтгомери Уотт теперь пишет, что хотя в период с 1100 г. почти до 1350 г. европейцы в культурном и интеллектуальном отношении уступали арабам, но они "в целом не желали признавать зависимости своей культуры от арабов, оккупировавших в течение нескольких веков Испанию и Сицилию". "Исламоведа поражают в средневековой Европе два момента: во-первых, тот путь, которым формировался в Европе XII-XIV вв. искаженный образ ислама, до сих пор продолжающий витать над европейской общественной мыслью... И, во-вторых, то, как идея крестовых походов завладела умами и приобрела столь горячих поборников в Европе... Это тем более удивительно, если разобраться, каким безрассудным донкихотством были все эти попытки". Существенно также признание в том, что "сегодняшним жителям Западной Европы, которая близится к эпохе "единого мира", важно исправить это искажение и признать полностью наш долг арабскому мусульманскому миру"[Монтгомери Уотт У. Влияние ислама на средневековую Европу, с. 17, 77, 110.].