Димитрий Константинов - Записки военного священника

Время шло. Приближалась осень 1946 года. Отношения с восточными "союзниками" начали понемногу портиться. Американцы стали что-то понимать, чего до сих пор они не понимали и в возвышенных тонах читали мне наставления о своем высоком восточном союзнике. Наставления эти внезапно прекратились... Отношение ко мне начало меняться. В один из осенних дней меня без всякого объяснения выпустили из тюрьмы. И хотя мне никто не предлагал убираться из Байройта, я все же предпочел сделать это сам и переехал в Регенсбург, где стал сотрудничать в газете "Эхо", положив начало моей многолетней научной, публицистической, миссионерской и издательской деятельности в эмиграции. К сожалению, за прошедшие годы многое исчезло из памяти людей и не все удается восстановить в том виде, как это было. А иностранные архивы хранят относительно незначительное количество всякого рода документов, относящихся к эмиграции, за которыми в будущей России будут гоняться исследователи и делать огромные усилия для их отыскания.

{65}

ОБ ИСТОРИЧЕСКИХ РЕЛИКВИЯХ

Война закончилась... Все предметы, взятые мною при отходе из Чехословакии в Баварию, {66} продолжали храниться у меня. В послевоенной церковной обстановке ими, в сущности, никто не интересовался и никому они не были нужны. Скорее наоборот... Некоторые лица даже советовали мне от них как-то отделаться, дабы не навлечь на себя каких либо неприятностей.

От одного православного епископа я даже услышал подобного рода фразу, когда речь зашла о моем участии в РОА: "Знаете, нам сейчас власовское движение совсем ни к чему ..." Вообще боязнь "как бы чего не случилось", после осуществления известной "операции килевания", стала основным настроением уцелевшей от разгрома основной части второй эмиграции. Но были и отрадные исключения. Постепенно в ней начали выделяться элементы, как-то способные подняться над этими настроениями и вовлечь российскую эмиграцию в русло продолжения политической борьбы. А именно этого не хотела, не хочет и всегда боится Москва.

В конце 1948 года я вынужден был покинуть Западную Европу и переехать в Аргентину, в частности, в ее столицу, многомиллионный Буэнос Айрес. Со стороны вольной и невольной советской агентуры были сделаны попытки помешать моему отъезду. Однако, они все провалились. При переезде я взял с собой сохранившуюся церковную утварь походного храма во имя св. апостола Андрея Первозванного. 20 ноября 1949 года, в издававшейся в Буэнос Айресе русской газете "Слово", впоследствии переименованной в "Новое Слово", появилась следующего рода заметка.

Походная церковь армии ген. А. А. Власова

"Несколько месяцев тому назад, с одной из групп эмигрантов в Буэнос Айрес была привезена ценная историческая реликвия Освободительного Движения Народов России - первый и основной {67} походный храм армии ген. Власова, созданный в 1944 году. Первая церковь в РОА была создана по благословению Высокопреосвященнейшего митрополита Анастасия и по желанию А. А. Власова. Храм создавался при непосредственной и живой помощи Высокопреосвященнейшего Серафима, митрополита Берлинского и Германского и при помощи Братства преп. Иова Почаевского. Походный храм во имя св. апостола Андрея Первозванного находился в Дабендорфе (под Берлином), в Школе пропагандистов РОА, являвшейся основным идейно-политическим центром Движения.

В нем совершались богослужения, привлекавшие большое количество солдат и офицеров. Весной 1945 г. храм вместе со Школой был переведен в район Карлсбада. Незадолго до капитуляции, причт храма, вместе с группой солдат и офицеров, перевез церковь в Мариенбад, который вскоре был взят американскими войсками. В дальнейшем храм был перевезен в Баварию, где, в связи с создавшейся политической обстановкой, тайно сохранялся у частных лиц. Сейчас он находится в Буэнос Айресе.

В связи с этим у ряда лиц возникла мысль о восстановлении этого храма и создании на его основе Церкви-Памятника всех погибших борцов Освободительного Движения. Все организации и частные лица, заинтересованные в реализации этого проекта, благоволят обратиться в редакцию "Слова" для получения нужных справок, в дни и часы приема в редакции".

В Буэнос Айресе и вообще в Аргентине обстановка в смысле эмиграции была достаточно сложная. В ней проживало большое количество дореволюционных российских эмигрантов, малоосведомленных о действительном положении в СССР и, в конечном итоге, ставших на позиции некритического просоветизма.

Это огромное количество людей было настроено против послереволюционных эмиграции, считая их или "белобандитами" или "изменниками родины".

{68} Первой российской эмиграции в Аргентине было относительно немного, но ее количество увеличилось после конца Второй мировой войны. Значительная часть второй эмиграции тоже попала в Южную Америку и, в частности, в Аргентину, существенно изменив соотношение сил. Среди нее было немало участников Освободительного Движения, бывших военнослужащих РОА. Почти вся антикоммунистическая эмиграция в Аргентине поделилась на различные группировки, враждовавшие между собой, принимая участие в послевоенной эмигрантской междоусобице, приправленной к этому еще юрисдикционными спорами и вмешательством посторонних сил, ловивших рыбку в мутной воде того времени. К глубокому прискорбию нам приходится констатировать следующее: большинство прибывших в Аргентину участников ОДНР не оказалось на достаточно высоком духовном уровне.

Никто из них не реагировал на указанную заметку и соответствующие разъяснения редакции газеты. Вместо того, чтобы возблагодарить Бога за сохранение духовной святыни РОА - походной церкви, находившейся в центре всего Движения и созданной по желанию ген. Власова, за то, что она неисповедимыми путями оказалась здесь же с ними в Аргентине, и хотя бы проявить какой-то минимальный интерес к данному факту, они не обратили на это ни малейшего внимания, продолжая заниматься своими духовно-бесплодными делами и конкурентной борьбой с другими эмигрантскими организациями.

Анализируя обстановку того времени, не приходится сомневаться в том, что и здесь была приложена злая и опытная в таких делах рука советской агентуры.

(Нельзя не вспомнить в связи со всем сказанным и книгу С. Л. Войцеховского "Эпизоды" (Издательство "Заря", Канада, 1978), которая, хотя и не имеет прямого отношения к нашей теме, но дает дополнительный интересный материал из жизни послевоенной российской эмиграции.).

{69} Учитывая складывающуюся обстановку и невозможность при данной ситуации поставить вопрос о каком-то хотя бы моральном использовании всего привезенного, я временно все законсервировал до более нормального положения и некоторого успокоения разыгравшихся послевоенных эмигрантских страстей.