Дэвид Смит - На пути в Эммаус

В заключение позвольте мне сказать, что как бы горячо мы ни надеялись на такой исход, для этого потребуется упорный труд и самоотверженная посвященность нового поколения учи- телей-пророков, одаренных тем, что Брюггеманн называет «способностью и смелостью прибегать к воображению и интуиции», и решительно стремящихся показать, как эти древние тексты «могут быть самым конкретным образом перенесены на современный контекст и вновь прочитаны как свежее откровение, проливающее свет на нашу реальность» [71].

Имя: Эдит Блэк

Биографические данные:Блестящий американский ученый и одаренный лингвист, Эдит Блэк была признанным специалистом по клинописи в Университетском колледже в Беркли, штат Калифорния. В 1960-х годах она стала участницей радикального политического движения, но, в конечном итоге, это привело ее к срыву и глубокому кризису. Нижеприведенный отрывок взят из статьи под названием «Заново открывая христианскую веру», где Эдит Блэк описывает свой духовный путь, удивительно похожий на «дорогу в Эммаус», о которой говорится в этой книге.

«Учась в богословской семинарии, я встретила Бога в движениях освобождения, в которых участвовала сама — движениях против войны, за защиту прав человека, за права студентов, за права женщин. Для меня Бог библейской веры был Тем, Кто слышит вопли угнетенных и освобождает их. Посреди социальных потрясений я видела диалектику суда и благодати. Я ушла с головой в пророческие писания и, прочитав целиком всю марксистскую теорию, выработала резко аналитическое, пророчески-критическое отношение к американскому капитализму. Но в те бурные дни демонстраций Бог всегда был где-то там, снаружи, сражаясь с угнетателями, которые тоже были где-то там — в несправедливой структуре общества, в начальствах и властях. Я не понимала, что угнетатель живет в каждом из нас, в самых глубинах нашего существа.

Активное участие в этих движениях несказанно обогатило меня, и я ни в коем случае не сожалею о том, что было. Но, как и многие другие самоотверженные радикалы, я быстро сгорела… Сначала я отошла от дел из-за проблем со здоровьем, но осталась в стороне по совсем ино? причине. Если бы тогда мои друзья по движению проявил! ко мне, больной и слабой, любовь и сострадание, я смогла бы восстановить силы и вернуться к борьбе. Но именнс этого я и не увидела. Я была больна, и почти никто не навещал меня, — ни родственники, ни товарищи по учебе, ну друзья по движению… Если бы не любовь мужа, который постоянно поддерживал меня и заботился обо мне, — мужа который научился любви у родителей-миссионеров, — я наверное, просто сошла бы с ума.

Постепенно здоровье мое поправилось, и я вернулась к учебе в Университетском колледже в Беркли, в Калифорнии… Я надеялась восстановить утраченную уверенность в себе, погрузившись в изучение того, в чем всегда преуспевала, в древние языки… Но после двух лет усердных занятий мне стало ясно, что научная игра слишком похожа на все остальные игры, с которыми я сталкивалась раньше… Мое разочарование и озлобленность только усилились, и я еще глубже погрязла в болоте жалости к себе. Библейская традиция утратила для меня всякое значение, потому что я окончательно потеряла надежду разглядеть в жизни хоть какой-то смысл.

Именно в самый мрачный час, в минуту глубочайшей безнадежности во мне, словно бурлящий родник, начала подниматься вера. И хотя я еще никогда так остро не ощущала всей безысходности человеческого состояния, всей неизбежности человеческого греха, я каким-то чудом начала надеяться… Я осознала, что все это время ожидала от людей того, что способен дать только трансцендентный Бог. Я впервые ясно увидела в Евангелии окончательное решение человеческой дилеммы, единственный реальный ответ на мучительный вопрос: почему истина так часто оказывается на виселице, а зло — на престолах власти? Во Христе я увидела воплощение страдающей любви, которая по всем мирским меркам терпит поражение (крест), но на самом деле торжествует, одерживая победу (воскресение) — парадокс, превосходящий всякое человеческое понимание.

Что я испытала, впервые обратившись к Богу, действительно было благодатью — той самой, о которой поется в известном гимне. Меня накрыло могучей волной любви, и я почувствовала, что Бог принимает меня — просто так, без всяких условий… Знакомство с Христом можно сравнить с культурным шоком, когда привычные социальные ориентиры и подпорки нашего хрупкого «я» отказывают, и у нас из-под ног выбивают почву. А чтобы отношения с Ним росли и становились более зрелыми, необходимы и боль самообличения, и радость самореализации, постоянное умирание и воскресение, постоянное перерождение, диалектика суда и благодати. Впервые в жизни я нашла в себе силы посмотреть в лицо самой себе, какая я есть, без ка- ких-либо оправданий, но и — что не менее важно — без чувства вины. Я знаю, что я грешница, но просто не вынесла бы этого знания, если бы наряду с этим не знала, что меня принимают.

Одна из слабостей марксистской теории состоит в том, что она не ставит в центр любовь. Я всегда дорожила словами Че Гевары: «Рискуя показаться смешным, я хотел бы сказать, что истинный революционер должен быть движим великой любовью». Но почему он говорил так, как будто за это нужно извиняться? «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь». В этом для меня все. Ведь отличительный признак христиан — это не верные доктрины или совершение обрядов, а любовь друг к другу и реальное умение помнить о чужих нуждах.

Теперь я знаю, что человеческие стремления облагородить мир, революция — это постоянный процесс, который завершится лишь в тот день, когда Бог решительно вмешается, чтобы расставить все на свои места. Но, будучи христианкой, я могу участвовать в этой борьбе, не поддаваясь, с одной стороны, отчаянию, а с другой стороны, ложному оптимизму… Я знаю, что всегда буду принадлежать к числу христиан-зелотов, и на моих устах всегда будет вопрос, который ученики задали Иисусу при приближении к Иерусалиму: «Когда же, Господи, Ты, наконец, вернешь власть народу?» Пожалуй, я всегда буду идти по тонкому канату, с одной стороны стараясь не поддаться искушению сделать из революции идола, а с другой — всячески избегая трусливых компромиссов, кроющихся под маской благочестия. Но христиане должны идти именно так, по лезвию бритвы, чтобы одновременно быть 'в мире, но не от мира сего'» [72].

В предыдущей главе мы добрались до кульминации библейской истории, на основе которой написана эта книга. Нам осталось описать и обсудить еще одну, последнюю сцену, но прежде позвольте мне на минутку остановиться и подумать, какое значение имеет момент прозрения в Эммаусе для современного контекста, с которым я пытаюсь связывать разные моменты этого библейского эпизода.