Николай Пестов - Современная практика православного благочестия. Том 2

Как пишет епископ Михаил Таврический:

«Стоит мне с любовью, с цельным чувством и сознанием, по-детски, no-Божьи, не разбегаясь во все стороны, а всецело отдаваясь природе, вглядеться в нее, то каждый листок деревца, каждый крохотный цветочек, каждая былинка, травка вдруг засияют для меня такой лучезарной райской красотой, обдаст меня таким теплом и светом жизни, таким изяществом каждого изгиба и тона, что мне откроется воочию рай…

Это значит, что мы проникли внутрь того, что ежедневно видели извне; мы своим цельным чувством ощутили ту цельную жизнь природы, которую постоянно дробим своим рассеянным внешним сознанием; в созерцании любви отдались на миг беззаветно вот этому деревцу, этому цветку вместо того, чтобы эгоистически думать, нельзя ли срубить одно и сорвать другой…

Природа осталась та же, но мы вошли в тот просветленный божественный мир ее бытия и ее форм, который заключен в ней же, но которого мы по рассеянности и грубости доселе не замечали…

Входить своим умиротворенным сердцем в то светлое и прекрасное бытие, которое проникает во все и отражается во всем, созерцать все в Боге, отказавшись от себя, — это значит идти в царство "не от мира сего".

И тогда мы смотрим на то же, на что смотрят и другие, но видим в нем тот мир, который для других пока остается скрытым.

По-видимому, в мертвом — для нас трепещет внутренняя духовная жизнь, в немом — для нас звучат небесные глаголы; в случайном и механическом — нам открывается чудный смысл и высокая разумная красота.

Можем ли представить себе, что говорил незаметный цветок — лилия — сердцу и очам Господа, когда Он всю славу Соломона повергал перед нею ниц?»

Природа так прекрасна, что по словам Н.:

«Для неверующего приоткрыты райские врата — в чистом восприятии природы».

«Если только существует рай, — воскликнула одна неверующая девушка, — он должен быть похож на эти места».

А вот как воспринимал природу странник, овладевший искусством творения непрестанной молитвы.

«Все окружающее меня представлялось мне в восхитительном виде: деревья, травы, птицы, земля, воздух, свет — все как будто говорило мне, что существует для человека, свидетельствует любовь Божию к человеку и все молится, все воспевает славу Богу. И я понял из этого, что называется в Добротолюбии "ведением словес твари", и увидел способ, по которому можно разговаривать с творениями Божиими».

Как пишет о. Павел Флоренский:

«Благословляя вселенную, подвижник всюду и всегда видит в вещах знамения Божии и Божии письмена; всякое творение для него — лестница, по которой ангелы Божии нисходят в земную юдоль, все дольнее — отображение горнего».

Нежно любил природу как Божье творение старец Силуан. Он учил бережному отношению ко всему тварному, учил бояться нарушать жизнь всего того, что существует по Божьему Промыслу. В своих записках он пишет:

«Дух Божий учит душу любить все живое, так что и зеленого листа на дереве она не хочет повредить и цветка полевого не хочет потоптать».

Схиархимандрит Софроний рассказывает такой случай из его жизни со старцем Силуаном:

«Старец шел посмотреть на мое жилище. В руках у нас были палки, обычные для горных мест. По обеим сторонам тропинки росли отдельные редкие кустики высокой дикой травы.

С мыслью не допустить зарастания тропинки этой травой, я ударил палкой по одному стволику около верхушки так, чтобы, надломив стволик, воспрепятствовать созрению семян. Это движение старцу показалось грубым, и он недоуменно слегка покачал головой. Я понял, что это значило, и мне стало стыдно. "Листок на дереве зеленый и ты его сорвал без нужды. Хоть это и не грех, но почему-то жалко и листик, жалко всю тварь сердцу, которое научилось любить".

Но это жаление листа на дереве или полевого цветка под ногой совмещалось в старце с самым реальным отношением ко всякой вещи в мире.

Он по-христиански сознавал, что вся тварь создана для служения человеку, и потому, когда "нужно", человек может пользоваться всем. Сам он косил сено, рубил лес, заготовлял дрова, ел рыбу».

Правда, многие из святых и подвижников удалялись от красот природы, уходили в тесные затворы, в дикие пустыни, выбирали кельи с окнами на пустыри и скалы и т. п.

Но это уже мера совершенных, сердце которых было соединено всецело с Господом, и ради Него они все покидали в этом видимом, вещественном мире.

Про это так пишет старец Силуан:

«Душа любит земную красоту, любит она небо и солнце, любит прекрасные сады и море, и реки, леса и луга; любит душа и музыку, и все это земное услаждает душу.

Но когда познает она и возлюбит Господа нашего Иисуса Христа, тогда не хочет уже смотреть на этот мир, хотя он и прекрасен, а непрестанно влечется в тот мир, где живет Господь».

Особое место в природе занимает животный мир. Животные, по Священному Писанию, имеют, как и человек, душу, но, конечно, отличную от души человека (Быт. 1, 30).

И о животных также заботится Бог: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога» (Лк. 12, 6)? — говорил Господь.

В животных вложена своя доля разума. А у высших животных, как например у собаки, имеются и такие свойства души, как самоотверженная любовь и такая преданность человеку, которая не останавливается перед тем, чтобы отдать жизнь за человека. Животные были созданы как близкие друзья человека. В раю Господь «привел к человеку (всех животных), чтобы видеть, как он назовет их» (Быт. 2, 19) . Человек поставлен был «владыкою» (Быт. 1, 26) над животными, но владыкою добрым, который не истреблял их и не употреблял в пищу (Быт. 1, 29).

Также не было тогда на земле и взаимного истребления животных, и пищей их была лишь «зелень травная» (Быт. 1, 30) . У человека и животных тогда была полнота взаимного понимания.

Трагедия человека — грехопадение и смерть — не могла не отразиться и на подчиненном ему животном царстве. Началось и употребление в пищу одних животных другими, чего не было до грехопадения (Быт. 1, 30 и 9,3).