Сергей Фудель - Путь отцов

«Сказал авва Арсений (Великий): если взыщем Бога, то Он явится нам, — и если будем удерживать Его в себе, то Он пребудет с нами» (От. 37).

«Взыскание» и «удерживание» в себе Бога есть подвиг очищения себя и раскрытие в себе «уже сокрытой в нас» с крещения и уже спасшей нас Божественной силы — благодати Божией, даваемой нам даром, за веру в искупительную кровь Иисуса Христа. Этот подвиг очищения и раскрытия есть дело «неключимого раба» — борьба со страстями и стяжание духовности, воспитание в себе духовного чувства.

Наша слепота выражается в том, что, предоставляя подвиг монахам, мы легким и самодовольным религиозным благополучием хотим подменить труд и тревогу благодатной веры в ее искании богатства Царства Божия.

«Вера есть сила… благонастроение, подающее преестественное, непосредственное, совершенное единение верующаго с веруемым Богом» (св. Максим Исповедник, Д III — 263).

«Святая Дева, осененная Духом, зачала и носила во чреве вочеловечившагося Сына Божия: подобно этому те христиане, на которых низойдет благодать Святаго Духа, таинственно зачинают и носят в сердцах Сына Божия действием Святаго Духа» (преп. авва Исаия, От. 218).

Может ли быть легкой и самодовольной такая величайшая вера? И может ли быть для человека, живущего в ней, какая–нибудь другая цель, кроме стяжания благодати Святого Духа?

«Цель благочестия — сподобиться исполнения Духом Святым» (преп. Ефрем Сирин, Д II).

Цель и конец стремления нашего — проявление «в нас благодати Святого Духа» (блаж. Каллист и Игнатий, Д 5–311).

«Цель всех по Богу живущих есть — благоугодить Христу Богу нашему и примириться с Богом Отцом чрез приятие Святого Духа, — и таким образом устроить свое спасение: ибо в этом состоит спасение всякой души… Бесполезен всякий путь жизни, не ведущий к сему…» (преп. Симеон Новый Богослов, Д 5–34).

Эти слова важны нам вдвойне: во–первых, они точно определяют цель жизни всякой христианской души — соединение с Богом через приятие Св. Духа, и именно через это приятие, так как «сообщение Бога с человеками бывает посредством Духа Святого» (преп. Иоанн Дамаскин. — Слово на Рождество Богородицы); а во–вторых, они раскрывают нам всю широту того подвижнического термина «спасение души», который мы обычно подозреваем в «узости» и «монашеском эгоизме». Спасение души — это соединение с Богом, через Которого человек соединяется в любви со всеми людьми. Вот цель подвига, и вот почему этот подвиг не только обязателен, но и велик. Величие цели предопределяет трудность подвига — того движения человека к Богу, той его борьбы, посредством которой он раскрывает в себе дарованное ему даром в крещении причастие Духа.

«…Главное дело христианства, — учит св. Макарий Великий, — освящение падшей души действием благодати Святого Духа… Одуховление есть душа души. Без него нет жизни. Оно — залог и будущего светлого состояния» (Д 1–153).

«…Всячески надо озаботиться стяжать Духа благодати. Ибо, если Его нет в тебе, все жертвы и труды твои ничто…» (он же, Д 1–221).

«Господь открыл мне, — говорил преп. Серафим своему духовному другу, — что вы, ваше Боголюбие, с ранних лет введены Провидением Божиим в круг духовных людей, даже и Архиереев, и неоднократно спрашивали: «в чем состоит цель жизни христианской?» Но они вам того никто не разъяснили и даже сердились на вас и говорили, что вы заняты не богоугодным любопытством и неправильно приводили вам слова Священного Писания, говоря: Высших себя не ищи (Сир. III, 21). А это происходило оттого, что они хотели скрыть через то духовное свое невежество и не истинно говорили вам: «Ходи в церковь, молись Богу, твори заповеди Божии, делай добро — вот тебе и цель жизни христианской». Но они это не так, как следовало, вам растолковали. Цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Божия, и эта цель жизни всякого христианина, живущего духовно… Пост, бдение, молитва, девство и все другие добродетели, ради Христа делаемые, сколько ни хороши они сами по себе, однако же не в них одних состоит цель нашей христианской жизни и не затем мы родились, чтобы лишь только их творить; но цель жизни нашей — это есть та благодать Духа Божия, которую они приносят нам, и вот в стяжании ее–то одной (через них приобретаемой) и состоит цель жизни христианской» (С — 41, 42).

Слова преп. Серафима имеют для нас особое значение и силу. Вот что говорит преп. Симеон Новый Богослов о «последнем святом»: «Кто не изволяет со всею любовию и желанием в смиренномудрии соединиться с самым последним (по времени) из всех святых, имея к нему некое неверие, тот никогда не соединится и с прежними, и не будет вчинен в ряд предшествовавших святых, хотя бы ему казалось, что он имеет всю веру и всю любовь к Богу и ко всем святым. Он будет извержен из среды их, как не изволивший в смирении стать на место, прежде век определенное ему Богом, и соединиться с тем последним (по времени) святым, как предопределено сие ему Богом» (Д 5–51, 52).

«Последний святой» оставил нам принятое им от древних Отцов учение о цели христианской жизни.

Цель потому и есть цель, что она еще вполне не достигнута, или совсем не достигнута, но она для того и ставится, чтобы ее достигать, чтобы направление духовного пути было правильно.

«Ничего не думай и не делай без цели по Богу; ибо бесцельно путешествующий напрасно тратит труд» (св. Марк–подвижник, Д I — 525).

«Если человек, находясь еще в брани, когда в душе его действенны и грех и благодать, преставится из мира сего, — то куда поступает сей одержимый и тем и другим? — Поступает туда, где ум (его) имеет свою цель и любимое место» (преп. Макарий Великий, Д I — 269).

Вот, значит, как важно иметь это «любимое место» — эту цель любви: — даже и не достигаемой нами за нашу греховность. Не имея того утешения Утешителя, которое имели святые, мы должны хотя бы сохранять теплоту своего воздыхания о Нем, свою мечту о «Нечаянной Радости». И великие грешники слышат иногда призывающее веяние благодати.

«Всегда мы рассеянны и слабы, — говорит св. Ефрем Сирин, — завистливы и лукавы, часто думаем друг о друге худо, занимаемся лукавыми помышлениями, и всегда, как в ужасной тине, погружены в помыслах. И когда благодать приходит посетить нас, встречает в сердцах наших зловоние нечистых помыслов и тотчас отступает, не находя себе входа, чтоб вселиться и обитать в нас, как ей угодно. И разве только светоносною своею сладостию производит впечатление на сердце, чтоб ощутил человек, что благодать посещала его, но не нашла себе входа, чтобы таким образом усладившись озарением благодати, взыскал он ея» (Д II — 326–327).

«Святый Дух, снисходя к нашей немощи, приходит к нам и когда бываем мы еще не чисты; и если только найдет ум наш искренно Ему молящимся, находит на него и разгоняет всю окружающую его толпу помыслов и представлений… располагая его чрез то к вожделению духовной молитвы» (преп. Нил Синайский, Д II. — 214). Единственность цели жизни христианина — взыскание Бога — настолько непреложна и очевидна для сознания Отцов, что они ощущают ее как цель не только всего пути, но и каждого отдельного духовного шага.