Нил Сорский - О восьми главных страстях и о победе над ними

"Когда кто-либо станет нас хвалить и своею похвалою, при содействии врага невидимого и собственного нашего ослепленного сердца, породит в нас мысль, что мы достойны чести и повышения, и способны к занятию высоких мест, то тотчас вспоминаем себе множество и тяжесть наших согрешений, или — и одно из них, наиболее гнусное, вообразим в уме нашем, и скажем себе самим: суди, достойны ли похвалы и чести так поступавшие? И тогда вдруг увидим себя совершенно не стоющими никакой и ничьей похвалы, и внушения бесовские отразятся и более смущать нас не станут, сказал Никита Стифат".

"Ежели нет в тебе, говорит Преподобный, больших и студных грехов, то помысли о том, коль широка и совершенна и многобъемлюща всякая заповедь Господня, и тогда узришь, что все твое подвижничество — как капля в сравнении с обширным морем. Так трезвясь и любомудрствуя, мы избегнем сетей тщеславия. Ежели же не остережемся и беспечно будем поддаваться тщеславным помыслам, то, укоренясь, они породят в нас презорство и гордыню, которая есть и начало и конец всякому злу".

"Что и говорить о презорстве и гордости, взывает он, скорбя. — Имена у них различны, а в сущности они — одно и то же суть: и гордыня, и презорство, и высокосердие, и кичение; и все они преокаянны, как говорит Писание: Бог гордым противится; и: мерзость есть пред Господом всяк высокосердый (Притч. 3, 34; 16, 5), и нечист именуется .

"Тот, кто в гордости своей сопротивником своим возымел Бога , кто мерзок и нечист пред Ним, помысли: где, в чем, когда и какое может он обрести благо, от кого получить милость и кто очистит его? О, страшно и представить сие!

Кто поработил себя страсти этой (гордости), тот сам и бес и враг (ратник), — тот в себе самом носит скорую гибель. Да боимся и страшимся убо гордыни; да отреваем ее от себя всевозможно, всегда памятуя, что без помощи Божией никакое добро не может быть сделано, и что ежели оставлены будем от Бога, то по подобию того, как лист колеблется или как прах возметается от ветра, так и мы будем от диавола смятены и поруганы, соделаемся предметом плача человеков. Уразумев сие, всемерно потщимся проходить жизнь нашу во смирении".

"Вот первый урок сей божественной науки (сие начало сим), говорит святой старец: ставить себя ниже всех, т. е. почитать себя хуже и грешнее всех человек и сквернее всех тварей, потому что вышел из порядка, всякому естеству тварей указанному, — и горшее самих бесов, потому что и они преследуют нас и побеждают. Вот второй: избирать всегда последнее место — и на трапезах, и в собрании посреди братии; носить худшую одежду; любить черные и низкие работы; при встрече с братиею, каждого предварять низким поклоном и чистосердечным (неразлененным); любить молчание; не быть велеречивым в собеседованиях; избегать сварливости и противоречий; быть в трудах, не выказывая себя (нелюбоявленну), и не настаивать на слове своем, хотя бы оно казалось справедливым. Ибо, сказали Отцы, в новоначальных внутренний человек сообразен со внешним; но если внешний не ублагоустроен, не доверяй благоустроению и внутреннего человека, говорит св. Василий Великий".

Григория Синаита, который говорит: "Тщеславие и гордость низлагаются, смирение рождается и возрастает от самоукорения, в сих словах выражаемого: знаю ли я верно грехи других, какие они и коликие? и превышают ли они мои беззакония, или с ними равняются? Не всех ли мы, о душа моя, ниже по невежеству своему? Мы не то же ли, что земля и прах под ногами их? И не должны ли мы почитать себя хуже всех тварей, потому что всякая тварь сохранила то, что даровано естеству ее Творцом; а мы чрез свои беззакония потеряли совершенства и назначение, свойственные нам по природе? — Поистине, и звери, и скоты — честнее меня грешного. Поистине, я — ниже всего, потому что я осужденник, и ад уготован мне еще прежде смерти моей…

Но кто, — продолжает тот же Отец, — кто не восчувствует того, что грешник — горше самих бесов, яко их раб и послушник, и сожитель их, во тьму бездны сойти к ним долженствующий?

Воистину, всякий, кто во власти бесов, горше и злосчастнее их самих. С ними низринулась ты, душа окаянная, в бездну… А посему, будучи жертвою тления, ада и бездны, почто прельщаешься умом своим и почитаешь себя праведной, будучи греховна, скверна и по злым делам своим бесоподобна. Увы тебе, пес нечистый и всескверный, во огонь и тьму кромешнюю осужденный. Горе прельщению и заблуждению твоему, о злобесие".

Иноческая . "Се же, говорит Преподобный, здесь идет речь о гордости иноческой, когда ради благоговейного жития входит (в душу человека) гордостный помысл много потрудившегося, много подвизавшегося и много претерпевшего на пути добродетели".

"То — гордыня мирская, когда кто-либо тщеславится званием и преимуществами монастыря, или многочисленностию братства, сказали Отцы. А гордость тех не знаю, как и назвать, которые гордятся множеством сел и имений монастырских или известностью в мире и знакомствами. Есть между иноками и такие, которые высятся пред прочими ничем же — ничего своего не имея, т. е. хорошим голосом, к пению способным, или языком, годным для звучного чтения и произношения. Какая похвала и честь от Бога в том, что составляет не нашу собственность, трудом стяжанную, но принадлежность естества нашего?

Некоторые тщеславятся искусством в рукоделии: суд же о них таков же. Иные кичатся известностию в мире родителей своих, или славою родственников, или и тем, что сами находились до поступления в иночество в почестях и в числе сановников. Это — крайнее безумие. Ибо все сие надлежало бы скрывать. А кто и по отречении своем от мира стал бы (домогательно) принимать славу и честь от человеков — стыд ему. Чествования такого скорее надобно стыдиться, а не воздыматься. Прославление для инока (заискиваемое) — не слава, а студ: сих слава студ есть .

Молитву . "Ежели, говорит, кто-либо добродетельного ради жития своего будет нагло стужаем и борим от помыслов тщеславия и гордости, то, чтобы победить сии помыслы, для сего нет более сильного оружия, кроме молитвы ко Господу Богу. "Господи Владыко, Боже мой, — так да взывает боримый, — дух тщеславия и гордыни отжени от меня; дух же смирения даруй рабу Твоему". Купно с сим да укоряет себя, как сказано выше. Ибо Лествичник говорит как бы от лица тщеславия и гордости: "Ежели сам себя чаще укорять будешь пред Господом, нас, как паутину, расторгнешь".