Николай Агафонов - Преодоление земного притяжения

Отряхнув снег и оглядевшись, он вдруг стал громко хохотать, тыкая пальцем в сторону семинаристов.

— Хо-хо-хо, ну, рассмешили! Я сейчас живот с вами надорву от смеха. Ой, насмешили. Ну, спасибо, повеселили меня на праздник.

Семинаристы недоуменно переглядывались, пытаясь понять, что так рассмешило Авдеева. Костя Макаров, оторвавшись от книги и сняв очки, близоруко щурясь, спросил:

— Объясните нам, Сергей Петрович, что Вы увидели смешного?

— Вас, вас увидел, вот это и смешно, — продолжая давиться от смеха, говорил Сергей.

— Что же в нас такого смешного? — не унимался Костя. — Растолкуйте нам, и мы тоже посмеемся.

— Растолкую, конечно, растолкую, — успокоил его Авдеев.

Наконец ему удалось справиться со своим неудержимым смехом.

— Когда я учился в Московской духовной семинарии, — начал он, — то среди нас ходил такой афоризм, что в Ленинграде семинаристы учатся, в Москве — молятся, а в Одессе — работают. Захожу я сейчас к вам и что же вижу? Из Ленинграда Костя книгу читает, эти двое, московские, молятся, а эти — работают. Ну, разве это не смешно? Теперь понятно?

— Все нам понятно, — нахмурился Михаил Сеняев, — только непонятно, как Вы будете в таком виде службу справлять?

— А вы еще до такого понятия не доросли, молоды больно, чтоб все понимать. Он присел на лавочку и, сразу поскучнев, грустно вздохнул:

— Что же вы думаете, я всегда таким был? Да я вообще к этой гадости не притрагивался, диаконом мечтал быть. Вот, думаю, стану диаконом, выйду на горнее место, да как запою великий прокимен. В каждую ноту вложу всю свою душу, чтобы до всех стоящих в храме дошло, как велик Бог и как велики Его чудеса.

Глаза его при этих словах увлажнились, и он, встав с лавки и вытерев их кулаком, во весь голос запел великий прокимен: «Кто Бог велий яко Бог наш, Ты еси Бог творяй чудеса. Сказал еси людем силу Твою…»

Его голос звучал насыщенно и мелодично, заставляя в волнении трепетать сердца семинаристов. Пение прокимена вселяло какую-то радостную уверенность в том, что Бог и данная Им Православная вера есть то единственное на свете, ради чего нужно и должно жить. Семинаристы встали со своих мест, с восхищением взирая на Сергея Авдеева. Допев прокимен до конца, он еще некоторое время стоял, как бы прислушиваясь к уходящим в небо звукам. Потом, понурив взгляд в пол, обреченно махнул рукой:

— Теперь все мои мечты коту под хвост, а вы еще что-то говорите. Думаете, сам не понимаю, что негоже в таком виде на Рождественскую службу идти? Да я ине пойду на клирос. Встану в храме среди народа и буду молится Богу и вопрошать Его, пошто не дал мне диаконом стать? Хотя чего вопрошать, сам виноват. А то прямо как у Адама выйдет: «жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел», — и Авдеев опять захохотал:

— Не женитесь, братья, поспешно, а то можете всю жизнь себе испортить. А уж почитать сегодня на клиросе любой из вас сможет.

— Почитать-то мы почитаем, — сказал Борис Коньков, — да только, как Вы, все равно не сможем. Сергей Петрович, а Вы ложитесь и поспите, до службы еще четыре часа, а мы Вас потом разбудим.

— Правда, Сергей Петрович, останьтесь, пожалуйста, — просительно сказал Николай Груздев, — без Вас не обойтись, никто не сможет лучше Вас проканонарить «С нами Бог…», у Вас это так здорово получается! Вы ведь голосом в каждое слово такое глубокое понятие вкладываете, что просто аж мурашки по телу. Кстати, признаюсь Вам честно, идти учиться в семинарию я надумал после того, как два года назад случайно зашел в собор на Рождество и услышал, как Вы провозглашали: «С нами Бог. Разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог».

— Это правда? — удивился Авдеев. — Значит, вот как, оказывается. Никогда бы не подумал, что ты из-за этого в семинарию пошел.

— Да вот так и получилось, Сергей Петрович, я тогда как раз раздумывал, куда мне после армии поступать учиться. Верующим себя не больно-то считал, а как услышал Вас, что-то в душе моей перевернулось, и я решил идти в Духовную семинарию.

Авдеев в раздумье почесал затылок:

— Да, красиво сказать и пропеть — это, действительно, проповедь. Хорошо, пожалуй, останусь, посплю, а то вдруг еще кто-нибудь в храм сегодня войдет, вроде нашего Николая Груздева, — и он, подмигнув семинаристам, пошел укладываться на диван.

Семинаристы выключили свет и на цыпочках вышли из ризницы, осторожно прикрыв дверь.

Самара, ноябрь 2003 г.

Светлой памяти моего тестя,

протоиерея Иоанна Державина, посвящается

Вызов к главному редактору Андрея Агапова радостно взволновал. Ему до смерти надоело сидеть в отделе писем «Сельских новостей». Хотелось настоящей работы: репортажей с целины, статей о покорении Севера, ну, словом, куда-нибудь в гущу событий, где жизнь бурлит, где есть, о чем писать. Василий Федорович встретил Андрея, предложил присесть к столу. Он долго протирал очки носовым платком, рассматривая на свет, наконец, водрузив их на свой большой мясистый красный нос, взял со стола бумагу, мельком взглянул на нее, затем, отложив в сторону, снова снял очки и тогда уже обратился к Андрею:

— Ты все сетуешь, Андрюша, что тебя в командировку не посылают. Ну что ж, думаю, пришла пора поручить тебе ответственное дело. Поступил к нам тревожный сигнал: в Чертыхинском районе Балашовской области один лектор из общества «Знание» собирался ехать в село читать лекцию на атеистическую тему. Повесили афишу в клубе, а местный священник возьми да и скажи на проповеди, что, мол, пойдет на лекцию да вопрос лектору задаст, пусть тот принародно ответит. Прослышал об этом лектор, испугался и, сославшись на болезнь, не поехал читать лекцию. Тема получила широкую огласку в районе, дошло даже до Москвы. Вот и поручили нам статью или фельетон пропечатать, чтобы лектора пристыдить, да и этого попа урезонить. Ты как нельзя лучше для этого дела подходишь. Журфак неплохо закончил, а главное, по диамату и научному атеизму у тебя пятерки. Так что давай дуй в бухгалтерию, оформляй командировку — и вперед.

На выходе из бухгалтерии Андрей столкнулся с корреспондентом газеты Игорем Стрелковым.

— А я тебя ищу, — как-то радостно воскликнул тот. — Нинка сказала, что тебя в командировку посылают в Чертыхино, я там бывал, освещал «битву за урожай», так что могу поделиться информацией, что, как и у кого. Слушай, старик, — резко сменил тон Игорь, — займи треху до аванса, трубы горят. Вчера с Женькой Корякиным из «Комсомолки» его загранкомандировку от-мечали, пили виски, хороший напиток, почти как наш самогон, ну, сам понимаешь, немного перебор. — Получив деньги, он предложил: — Пойдем, старик, в буфет, перекусим.

В буфете Андрей взял себе бутылку кефира, бутерброд с колбасой и булочку с маком. Игорь — сто граммов и стакан «Буратино». Он сразу проглотил водку и, отпив лимонада, задумчиво стал прислушиваться к процессу, происходящему в его организме.