Жан-Мари Люстиже - Месса

В древности, однако, к началу Евхаристической молитвы (перед Приношением даров) оглашаемые покидали собрание. То же самое делали «кающиеся» — великие грешники, ожидавшие своего примирения с Церковью. Эти христиане, чьё общение с Церковью прервалось из-за их грехов, не прекращали, тем не менее, посещать собрание верных, но не могли участвовать в Евхаристии. Эта практика публичного покаяния исчезла из церковной жизни за последнее тысячелетие. В наши дни нам едва ли показалось бы нормальным, если бы верующие уходили с Мессы по соображениям совести. Но из истории мы можем вынести урок: те. у кого на совести тяжкий грех, кто ещё не получил прощения и долго находится в ситуации неопределённости, всё же не должны порывать с христианской общиной. Им не следует отказываться от Мессы, хотя они, и вынуждены воздержаться от Причащения. Даже наоборот: молитва и любовь Церкви необходимы им для исправления. Ведь хотя они не вправе принимать Тело Христово, они — будучи грешниками, надеющимися на милосердие, — могут в то же время присоединиться к Евхаристии как к совершеннейшей молитве Церкви. Они должны принять свою долю радости, даже если для них она омрачена тайной скорбью, — радости братства, созидающего христианское собрание.

Наконец, четвёртое размышление — о том, что евхаристического собрания не может быть там, где нет священника. Через таинство священства он делается участником миссии апостолов — двенадцати столпов Церкви. Почему же его служение необходимо для совершения Евхаристии? Рукоположенный служитель — т. е. епископ, преемник апостолов, или же священник — даёт людям, собранным Богом в Церкви, принять Самого Христа, Который говорит устами священника и действует в этом Таинстве как Глава Своего Тела. Благодаря священническому служению собрание крещёных не перестаёт осознавать и воспринимать себя как Тело Христово при каждом совершении Евхаристии. Он — необходимнароду Божию, поскольку даёт ему уверенность в том, что Евхаристию совершает Сам Христос; что слово, которому Церковь приобщается, есть слово Христово; что её единство — во Христе, Который прощает и любит Своих братьев.

Я намерен рассмотреть вопросы относительно Мессы, которые могут у вас возникнуть во время службы. Вы можете дополнить ваши сведения из других источников. Начать можно, например, с таких: что происходит на Мессе? Почему отдельные части храма или предметы в нём расположены именно таким образом? Что означают те или иные жесты, слова? Я надеюсь, что так вы получите гораздо больше пользы от вашего участия в Евхаристии и сможете молиться всё радостнее каждое воскресение. А может быть, и каждый день — если Бог даст вам такую благодать.

Каждое воскресенье мы идём в храм, чтобы участвовать в Мессе. Кое-кто — точно так же, как шёл недавно в кино. Только в храме, в отличие от кинотеатра, «программа» неизменна, хотя с течением веков конкретные формы богослужения менялись. Давайте уясним, почему же порядок службы остаётся более или менее постоянным.

Когда мы спешим в театр посмотреть спектакль или просто-напросто к кому-то в гости — на семейный праздник, на встречу с друзьями, мы предвкушаем что-то новое, неожиданное, приятный сюрприз. На Мессе — всё наоборот. Не то чтобы повторяемость или однообразие были предписаны жёсткими церковными правилами. И всё же мы знаем, что формы богослужения в основных чертах незыблемы (несмотря па все видоизменения, произошедшие в ходе истории): совершение Евхаристии является действом, которое «кодифицировалось» в силу своей связи с Иисусом, — и касается это не только пели Евхаристии, по и жестов, действий, слов.

Вот что писал об этом св. Павел в Первом послании к Коринфянам: « Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: „пришлите, ядите, сие есть Тело Моё, за вас ломимое; сие творите в Моё воспоминание“. Также и чашу после вечери и сказал: „сия чаша есть новый Завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Моё воспоминание“ » (11.23–25)..

Таинство Евхаристии в собрании учеников Христовых делает живой реальностью то, что совершил Сам Иисус.

Суть, не в том, чтобы без конца повторять одни и те же слова, подобно тому, как детям вдалбливают урок. Речь о том, чтобы позволить этим словам Иисуса, этому действию Иисуса осуществиться среди людей, собравшихся во Имя Его здесь и теперь. В Церкви, через её рукоположенных служителей, Иисус даёт нам сегодня то, что дал Он Двенадцати тогда, уже две тысячи лет назад. Иисус даёт нам сегодня то, что уже давал нам и в минувшее воскресенье, и месяц, и год назад; то, что давал и предшествующим поколениям; то, что будет давать и последующим — всегда и во все времена, до той поры, пока Он не придёт вновь.

То, что Иисус совершил однажды и навсегда, Он не перестаёт совершать среди нас, ради нас — и в этом уникальном действии Он соединяется с нами. Когда мы участвуем в Евхаристии сейчас, в конце XX века, мы не в большей и не в меньшей степени отдалены от Иисуса, чем первые христиане Рима или Лютеции. Дистанция между Ним и нами измеряется не числом прошедших веков, но нашей верой и верностью тому, что Христос осуществляет сегодня в Своей Церкви.

Итак, то, что сделал на Тайной Вечери Иисус, мы в свою очередь делаем в Евхаристии. Но заглянем в ещё более глубокое прошлое. На самом деле и характер действий Иисуса, и Его молитва — та самая, которую Он передал нам, — были молитвой народа Израилева, обретшей стройность и подкреплённой жестами и словами; молитвой, являющей народу Божию то, что совершил для него Бог.

Более того, мы сможем осознать нашу связь с Иисусом, только если поймём, насколько Он связан с Марией, Своей Матерью. Дщерь Сиона, Она учила Его молиться определённым образом. Через священную историю Своего народа Она учила Его «путям Божиим» и «сокровищам небесным» — Его, Который, будучи Сыном Божиим и Сыном Марии, есть «полнота» (ср. Кол 1.19; Кф 1. 23), «наследник» (ср. МФ 21. 38; Евр 1.2; Гал 4.1–7) и «свидетель верный» (ср. Откр 1.5).

Таким образом, мы совершаем то, что совершил Иисус, но Сам Он исполняет обряды и молится в соответствии с традицией народа Израилева. Во Иисусе эта традиция становится и нашим образом молитвы и богослужения.

Так же обстоит дело и с « Отче наш », молитвой, которую произносили христиане во все времена и на всех языках, хотя далеко не всегда хорошо её понимали. Тем не менее, мы вот уже два тысячелетия повторяем её слова, потому что это слова Иисуса. Их богатство состоит, в частности, и в том, что они говорят куда больше, чем мы способны вместить или высказать. Мы вступаем непосредственно в молитву Самого Христа — христианскую молитву. Но Иисус в молитве « Отче наш » воспроизводит — по-Своему, необычно и сжато — те древние молитвы благословений, которым научился в детстве от Девы Марии.