Протоиерей Александр - ХРИСТОС И ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

9Узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, 10только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности (2, 9-10).

Все это вполне созвучно решению Апостольского собора (см. Деян. 15, 20), который, кстати, имеет в виду Павел, говоря о своем посещении Иерусалима (Гал. 2, 1). Так Павел с самого начала встал на поприще, с которого уже никогда не сворачивал — поприще проповеди язычникам, стяжавшее ему в качестве прозвища наименование «апостола языков (т. е. язычников)» (см. Рим. 11, 13), почти равнозначного собственному имени.

Сейчас нам трудно прочувствовать во всей остроте не столько даже богословские, сколько психологические трудности, которые Павлу приходилось преодолевать на новом поприще — проповеди язычникам. Это была проповедь людям совершенно новым с точки зрения многовековой Священной истории Израиля с его ожиданиями Мессии. Христос, в которого уверовали язычники, «на самом деле» был исполнением Писаний Израиля , а язычники выглядели как люди, не знавшие и не чувствовавшие этих Писаний как Слова, обращенного к их праотцам по плоти. Это было дело приобщения совершенно новой «небиблейской» аудитории к тем библейским ценностям, которые воспринимались иудеями как их достояние. Эти ценности нужно сначала впитать, прочувствовать «на своем хребте», удостоиться их, «заработать», как их «заработал» и усвоил Израиль в результате долгой и трудной истории от призвания Авраама через многочисленные странствия, испытания и пленения. И трудно было благочестивым иудеям смириться с мыслью, что кто-то, пришедший в одиннадцатый час (ср. Мф. 20, 12), получит столь же щедро, не перенеся тягот Закона. Речь, впрочем, идет не столько о тяготах, сколько о том, что Закон — некая святыня, не чтить которую — кощунство, тем более что она связана с такими потом и кровью!.. Не будучи знакомы с особенностями иудейского религиозного Закона, мы все-таки вполне можем себе представить, насколько непримиримым, жестким и даже жестоким бывает любое религиозное или церковное общество, когда речь идет о традициях, «освященных временем», — по отношению к тем, кто хочет войти в Церковь, но еще не уразумел смысла многочисленных традиций и обрядовых предписаний. Величественная махина вековых традиций бдительно охраняется в ее неприкосновенной целостности не только почтенными «старцами», но и молодыми неофитами («неумеренными ревнителями отеческих преданий»), которые всюду хотят «подсмотреть [ЕК: выследить]» (2, 4) нарушение традиций. Перед ними подчас трепещут и авторитетные богословы, и влиятельные иерархи Церкви.

Так, возвращаясь во времена первохристианства, вновь смалодушничал великий апостол Петр, пытавшийся найти «разумный компромисс», но в результате оказавшийся в ситуации между двух стульев. В этом-то его и упрекает Павел:

11 Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию [ЕК: потому что он был виноват]. 12 Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. 13Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен [ЕК: дал себя увлечь] их лицемерием. 14Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски [ЕК: иудействовать [414]]? (2, 11-14)

Вспомнив об этих событиях, ап. Павел переходит уже к непосредственному изложению своего учения об оправдании человека.

Смыслообразующий костяк той богословской лексики, которая используется в Гал., составляют следующие термины:

«Закон» — употреблено 32 раза (! — при том, что Гал. состоит всего из шести глав);

«Вера», «веровать», «верующий» — 26 раз;

«Оправдание», «оправдать(ся)», «праведность» (по-слав. иногда передается как пра1вда), «праведный» [415] —13 раз;

«Свобода», «свободный» — 10 раз.

Немаловажной будет и следующая статистика:

«Язычник» — 11 раз;

«Иудеи», «иудейский» — 6 раз;

«Обрезаться», «обрезание», «необрезание» — 16 раз.

Причем речь идет о центральной части послания, в которой Павел переходит от биографических воспоминаний к богословским рассуждениям. Совершенно невозможно выхватывать какой-то один конкретный отрывок, как это мы делали в случае с другими посланиями. Чтобы во всей полноте понять Павлову мысль, необходимо обязательно прочесть целиком рассуждение апостола, начиная с 2, 16 и почти до конца послания — перед тем, как читать предлагаемый комментарий дальше! Текст Гал. в высшей степени важен для восприятия сути христианского понимания спасения во Христе. Не будет преувеличением сказать, что по важности и глубине в христианском богословии по этому центральному вопросу сотериологии вряд ли написано что-либо более сильное (разве что Рим.!).

Итак, наиболее часто употребимыми ключевыми словами послания являются «Закон» и «вера». Причем эти понятия во многих случаях идут в паре, а главное, в противопоставлении:

Человек оправдывается не делами Закона [416], а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами Закона; ибо делами Закона не оправдается никакая плоть (Гал. 2, 16).

Этот стих можно считать отправным. Это тезис, который в дальнейшем разъясняется и доказывается.

Сразу важное уточнение: противопоставляются не Закон и вера, а дела Закона и вера. Что же подразумевает Павел под этими и другими, не менее важными терминами (например, «оправдание») и почему он ведет речь о столь резком противопоставлении? Впрочем, подобное противопоставление мы можем встретить не только у Павла, но и в других новозаветных писаниях, из чего можно сделать вывод о специфически новозаветном значении такой постановки вопроса:

Закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа (Ин. 1, 17).

Закон —это, конечно, тот Богом данный Закон (евр. torah , греч. no/moj), который получил избранный народ через величайшего (именно поэтому) пророка Моисея во время заключения Завета у горы Синай (см. Исх. 19 слл.). Собственно говоря, Закон — как наставление на истинный путь жизни (см. Втор. 30, 19), как заповеди Бога, — и есть тот дар Божий, благодаря которому можно говорить о конкретном содержании заключенного Завета и о том, в чем счастье и радость быть в Завете с Богом, быть избранным народом, быть Церковью:

5Вот, я [т. е. Моисей — А.С.] научил вас постановлениям и законам, как повелел мне Господь, Бог мой, дабы вы так поступали в той земле, в которую вы вступаете, чтоб овладеть ею; 6итак храните и исполняйте их, ибо в этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов, которые, услышав о всех сих постановлениях, скажут: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный (Втор. 4, 5-6).