Иоанн Кассиан Римлянин - Сочинения

\\18// правила может устанавливать только опытный в добродетели и истинно покоряться старшему может только богобоязненный и смиренный. А что в наших странах мы видим другие правила и уставы, то это происходит оттого, что у нас настоятелями делаются не знающие установлений предков и аввами — еще не вышедшие из учения, и что у нас больше требуют соблюдения наших изобретений, нежели уже испытанного учения предков. Но, желая объяснить образ молитв, который преимущественно следует соблюдать, и увлекшись постановлениями отцов, мы прервали повествование. Теперь возвратимся к тому, о чем намеревались говорить.

В Египте и Фиваиде, во время как вечерних, так и ночных собраний, читается двенадцать псалмов с присовокуплением двух чтений из Ветхого и Нового Заветов. Этот древний закон там во всех монастырях многие века ненарушимо соблюдается, потому что, по сказанию старцев, он установлен не людьми, а открыт отцам ангелом.

Говорят, что в начале веры христианской, когда имени монахов удостаивались немногие испытанные, которые, приняв правила жизни от евангелиста Марка, бывшего первым епископом в Александрии, не только обладали теми свойствами, какими отличалась, по сказанию Деяний Апостольских, первенствующая церковь (Деян 4, 32–35), но еще достигали высших совершенств. Так, например, удаляясь в уединенные подгородные места, вели столь воздержанную жизнь, что вызывали изумление в иноверцах, потому что с таким усердием днем и ночью занимались чте- \\19//нием Св. Писания, молитвой и рукоделием, что и голод не прерывал их поста, разве что на другой или на третий день принимали пишу не лакомую, а только необходимую, и ту при закате солнца, дневное время употребляли на духовное размышление, а заботам о теле посвящали только ночь, и другие более высокие подвиги совершали. Кто не знал этого из рассказа туземцев, тот может узнать из церковной истории. Итак, в то время, когда совершенство первенствующей церкви у преемников ее неизменно сохранялось еще в свежей памяти и ревность немногих, избранных к вере, распространяемой во множестве народа, еще не охладела, — достопочтенные мужи, заботясь о благе потомков, собрались, чтобы определить, как нужно во всех братствах совершать ежедневное богослужение. Ибо они хотели своим преемникам оставить единое наследие благочестия и мира без всякого раздора, потому что опасались, чтобы разногласие в ежедневном богослужении не произвело заблуждения, раздора и раскола. На собрании этом возник спор: каждый предлагал число псалмов, которые следует прочесть в собрании, применительно к своей силе и не обращая внимания на слабейших, о которых также не следует забывать. Так, одни требовали, чтобы прочитывалось пятьдесят; другие — естьдесят псалмов, а иные больше, и спор этот не был решен до вечернего собрания. Когда же они по обыкновению хотели начать вечернюю молитву, то один вышел на середину петь псалмы Господу. Когда все сидели (как и до сих пор продолжается этот обычай в египетских странах) и с напряженным вниманием слушали поющего псалмы, он пропел единообразно двенадцать псалмов и на двенадцатом псалме аллилуйя сделался невидим, чем и положил конец спору о богослужении.

Из этого собор уяснил, что Господь через ангела постановил общее привило дня молитвенных собраний, потому и определил, чтобы как в вечерние, так и в полуноч- \\20//ные собрания читалось по двенадцать псалмов; от себя же добавил, чтобы желающие постоянно размышлять о Св. Писании к этому присовокупляли два чтения — одно из Ветхого, а другое из Нового Завета, в субботы же и воскресные дни, а также и в Пятидесятницу, два чтения — одно из апостольских посланий или Деяний, а другое из Евангелий.

Совершая эти молитвы, они не сразу по окончании псалма преклоняют колена, как это делают у нас некоторые, желающие скорейшего окончания богослужения и думающие больше об успокоении тела, нежели о пользе, происходящей от молитв, но прежде коленопреклонения немного молятся, и тотчас после этого, пав на землю, поклонясь божественному милосердию, немедленно встают и, стоя прямо с воздетыми руками, опять начинают с ревностью также молиться, как молились прежде. Они почитают неприличным долго лежать на земле, потому что на лежащего долго на земле, по словам их, нападают не только помыслы, но и сон. Встают же все с земли вслед за читающим молитву, так что никто не может ни колена преклонять прежде него, ни лежать на земле после того, как он встанет, чтобы не подать повода подумать, будто лежащий на земле совершает особенные молитвы.

О том, чтобы на Востоке всюду все припевали, когда по окончании псалма один начинает петь — слава Отцу и Сыну и Св. Духу , как это делается в нашей стране, я не слыхал. Там читающий, по окончании псалма, начинает молитву, а прочие все молчат, прославлением же Св. Троицы оканчиваются обыкновенно антифоны.

\\21//

Изложение постановлений дошло до положенных правилом молитв, более полное пояснение которых мы отложили до изложения собеседований старцев, намереваясь подробнее исследовать, когда станем рассуждать об их качестве или постоянности в словах. Теперь же считаю необходимым, по удобству места и самого рассказа, рассказать немногое, чтобы, изображая действия внешнего человека, и как бы закладывая ныне некоторое осн о вание молитвы, после этого, при рассуждении о состоянии внутреннего человека, мы могли бы с меньшим трудом установить и верх совершенства молитв. Мы заботимся, прежде всего, о том, если преждевременный конец нашей жизни воспрепятствует нам изложить предполагаемый трактат, оставить вам в этом сочинении хоть начало особенно важного предмета, чтобы в случае промедления этого дела представить вам хоть некоторые черты молитв, из которых могли бы получить назидание, особенно те, кто пребывает в киновиях. Также имеем в виду, чтобы те, которые случайно встретились с этой книгой, могли бы получить из нее какое–нибудь наставление о качестве молитвы, знали бы образ и одеяние внешнего человека, а также то, как они должны держать себя, принеся духовные жертвы. Эти книжки, которые мы предполагаем, при помощи Божией, теперь написать, будут больше относиться к благочинию внешнего человека и постановлениям киновии; а собеседования будут относиться больше к благочинию внутреннего человека, к совершенству сердца, к жизни и учению отшельников.