Николай Арсеньев - Единый поток жизни

В этом постоянном напряжении и "делании" духовном, в этом процессе постоянного покаяния, очищения и нравственного напряжения и освящения силою Божией папа Иоанн XXIII видел и залог восстановления единства среди христиан. Если все христианские Церкви и группы будут охвачены этой жизнью подвига, жизнью освящения Духом Божиим, то мы придем к единству (см. ниже, гл. 16). И таким образом с этой второй целью Собора - возрождение и очищение внутренней жизни самой Католической Церкви — органически соединилась и непосредственно из нее вытекаюшая третья цель - идти по пути к единению всех христиан, подготовлять грядущее единение всего христианского мира. Под этим углом зрения должно в первую очередь рассматривать всю деятельность Второго Ватиканского Собора: миссионерская проповедь Евангелия миру, внутренние реформы Католической Церкви и шаги в сторону единения христианского мира. Что удалось Второму Ватиканскому Собору достигнуть на этом пути?

2

Особенно значительное, центральное место в деяниях Второго Ватиканского Собора занимает документ о Церкви. В нем явственно выразились все три вдохновлявшие Собор цели, указанные выше, и вместе с тем этот документ стал официальным - и очень ярким - выразителем тех устремлений к соборному началу в жизни Церкви, к "соборному" характеру ее структуры, которые проявились в идеологии многих руководящих кругов католичества со времени объявления папой Иоанном XXIII в 1959 г. о намерении его для блага Церкви созвать Собор. Эти тенденции уже существовали (так, напр., в писаниях Конгара), но были подавляемы, должны были запрятаться в глубину, не могли свободно проявляться. "Динамичность" и "органичность" жизни Церкви, как единого великого Тела Христова, охватывающего всех верных в одном потоке благодатной жизни - встает с чрезвычайной силой перед нами из этой "Конституции о Церкви". Это, не документ сухой, а некое живое молитвенное созерцание Тайны Божией, раскрывающейся в пришествии Христа и осуществляемой в Его Церкви, которая есть новая, совместная наша жизнь во Христе, совместное водительство Духом Святым, жизнь совместного нашего роста духовного и освящения нашего силою Духа. Эта совместность в росте духовном силою Духа Божия (как показано апостолом Павлом в Посланиях Ефесянам и Колоссянам, к Римлянам и в 1 Коринфянам) и составляет основу того, что мы называем "соборностью" в жизни Церкви, о чем так вдохновенно писал А. С. Хомяков. Вот, духом этой соборности полон и рассматриваемый нами документ - когда он говорит о веянии Духа Божия в Церкви, о высоком призвании в Церкви и мирян, как носителей того же Духа и членов Тела Христова, не "подданных" только. И вся концепция иерархического строя Церкви также носит на себе печать соборности, соборной жизни. С определенностью и силой подчеркивается соборная ответственность всего епископата в управлении Вселенской Церковью.

Епископы, как преемники апостолов, имеют харизму, ответственное призвание не только к управлению и пастырскому руководству собственной своей епархией, но именно они разделяют друг с другом и с папой ответственность и за всю Церковь Христову в ее совокупности, — точка зрения, замалчивавшаяся или недостаточно признававшаяся в течение многих веков в истории католичества.

Эта соборная ответственность епископов в управлении Вселенской Церковью сочетается, согласно этому документу, с исключительной ролью папы в Церкви. Власть папы, как преемника Петра, "Председателя апостольской коллегии", основоположна, согласно этому учению, для жизни Церкви, и епископы могут осуществлять свои полномочия в Церкви только в неразрывном единении с Римским престолом. Таким образом, основное католическое воззрение на значение папской власти сохранено, но характерно и значительно для данного текста некое внесение "еоборио-епископского" элемента в общую схему управления Церкви. Это и ново и не ново; новизна в этой силе ударения на значение коллегиально-епископского начала в жизни Церкви. Правда, все это обставлено оговорками, чтобы не было впечатления, что этим подчеркиванием соборно-общецерковного значения епископата уменьшается духовная компетенция и власть папы. Так, 16 ноября 1964 года, за день до окончательного голосования на третьей сессии этого декрета о Церкви, была роздана всем членам Собора некая, исходящая от высших кругов Церкви, "предварительная справка" ("nota praevia"), посвященная, по-видимому, только уточнению терминологии в вопросе о "власти епископов". В этой справке говорится, что вместо слова "власть" (potestas) нужно применительно к епископам лучше употреблять слово "функция" (munus), ибо они обладают сами по себе, через епископское посвящение, только потенциальной властью (вот, куда ворвалась схоластика!), которая становится актуальной только при теснейшем единении их с папой - главой епископской коллегии (в качестве преемника апостола Петра) и друг с другом. Эта "nota praevia" не была поставлена на голосование на Соборе, а прибавлена к актам Собора высшей церковной властью. Таким образом, весьма ограниченные и скромные утверждения "Конституции о Церкви" касательно коллегиальной власти епископата в непременном единении с папой, как главой коллегия, были еще более ограничены.

Несомненным разочарованием для ряда католических богословов, настроенных "соборно", и еще большим разочарованием для православных (а также для англикан и верующих протестантов) явилось то, что в конце декрета о Церкви Второго Ватиканского Собора целиком вставлена вся формула о папской непогрешимости, провозглашенная Первым Ватиканским Собором в 1870 году. Нельзя было, конечно, ожидать отказа от этого ватиканского догмата 1870 года, но можно было ожидать (и многие надеялись на это), что это, лишь недавно догматизированное, учение Католической Церкви будет формулировано другими словами в несколько смягченном виде, а, главное, что будет изменено особенно неприемлемое для православных выражение "ex sese et non ex consensu Ecclesiae" — постановления папы, произносимые "ex cathedra", "не подлежат исправлению" "сами по себе, а не с согласия Церкви". Эта последняя формулировка неудачна, по-видимому, и с католической точки зрения: об этом свидетельствуют разные толкования (от самых крайних до более умеренных; в католическом богословском мире теперь господствуют умеренные толкования).

И в католических кругах многие надеялись, что она будет заменена другой, более ясной. Эта более ясная формулировка была бы, вероятно, вместе с тем и более умеренной, ибо соответствовала бы, вероятно, более умеренным, господствующим теперь, толкованиям. Это был бы, несомненно, некоторый шаг, приближающий несколько больше католическое учение о Церкви и ее иерархической структуре к православному. Но этого не произошло, к сожалению. Может быть, и не могло произойти. И так уже некоторое тесно сплоченное меньшинство Собора (приблизительно 400 его членов против 1900) с опаской и недоверием смотрело на этот декрет о Церкви, видя в нем умаление прав папы. Если бы была затронута еще и самая буква догмата о папской власти и непогрешимости, провозглашенного Первым Ватиканским Собором, то могло бы, может быть, теперь произойти некоторое болезненное церковное разделение. Католическая церковная власть, включая и большинство епископата, эту опасность усмотрела и решила ее избежать.