Адин Штайнзальц - Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Бывали. В одной нашей классической книге описывается занятная тяжба, имевшая место примерно две тысячи лет назад. Некий человек обращается в суд с жалобой на кулинара, которого он нанял, чтобы тот обучил его домашнего повара готовить шестьсот (!) блюд из яиц. Между тем, тот, в нарушение обязательств, научил повара всего лишь только пятистам рецептам. Заказчик был вне себя! Конечно, не у всех были домашние повара, конечно, это история экзотическая, но в целом народ тогда жил, а стало быть, и ел, совсем неплохо. Сохранилось высказывание одного мудреца эпохи Талмуда: человеку приличествует есть мясо, внутренности — не пища для людей. Евреи Восточной Европы в подавляющем большинстве своем ели обычно именно «не пищу для людей» — внутренности.

— Мы обсуждаем сейчас бытовой уровень. Он, безусловно, и важен, и интересен, но хотелось бы поставить его в более широкий контекст.

— Что вы имеете в виду?

— Скажем, еда и человеческая личность, взгляд на еду как один из аспектов взгляда на мир вообще. Существует ли тут какая-то еврейская специфика?

— Ну конечно. Я вам сначала приведу пример отношения к еде, полярно противоположного еврейскому. В Индии есть такая секта, члены которой едят, только уединившись. Они считают, что еда, как и прочие физиологические отправления, постыдна. Это следствие их общего отношения к телесному как к чему-то греховному. То, что относится к сфере духа — хорошо, то, что к сфере материального — плохо. Такой взгляд для нас совершенно неприемлем. Мы считаем, что сама по себе материя нейтральна: все определяется отношением к ней. В «Книге сияния» [8] «Книга Сияния» («Зогар») — классическая книга каббалы — еврейской мистики. говорится, что человек ест хлеб свой «на острие меча». Что это значит? Еда выявляет сущность человека: она может его возвысить, а может превратить в животное. Можно есть, как скотина, можно, как человек, а можно, и как ангел. Проблема менее всего в рецептуре и сервировке — проблема в том, что ты при этом думаешь. Если человек живет для еды, она становится его господином и начинает угнетать его, помыкать им. В отличие от людей из индийской секты, о которой я говорил, идеал еврейской трапезы — это трапеза с гостями. Рамбам [9] Рамбам (Маймонид) — выдающийся еврейский средневековый мыслитель (1135–1204). считал, что когда человек ест один и радуется — это радость скелета. В «Книге сияния» говорится, что специально уединяющийся для еды человек как бы бросает пищу себе в лицо. Еда — это одновременно и телесная радость, и радость общения, и благодарность Тому. Кто является источником всего сущего.

— А вот как насчет выпивки…

— Евреи пили всегда, и нельзя сказать, что мало. Тут все то же самое, что и с едой. «На острие меча». Вопрос в том. как пить и зачем пить: чтобы забыть или чтобы вспомнить. Кстати, застолье с «вспомнить» очень характерно для грузинской культуры тоста. Другое дело, когда люди пьют, чтобы забыть и забыться — уйти в иную реальность, ибо в этой изменить уже ничего нельзя. Установка, предельно чуждая еврейскому сознанию. Пить до умопомрачения — признак капитуляции. Однако вино или водка за праздничным столом может (а с нашей точки зрения, и должна) быть проявлением взаимной любви, веселья и благодарности.

Борода — естественный символ мужества и власти

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Когда Гейне был молод, культура древних греков казалась ему образцом. В еврейском мире ему недоставало красоты. Потом он пересмотрел свое мнение. Греки остались для него всего лишь красивыми детьми.

— Маркс говорил нечто подобное.

— Почему бы и нет— они были люди одного круга, и это было тогда общее культурное клише. Так вот, если греки— дети, то евреи взрослые. С какого-то момента Гейне стал идентифицировать себя со взрослыми.

Одна из концептуальных особенностей греческой культуры — культ молодости. По всей видимости, именно греки придумали бритье — своего рода погоня за молодостью.

— Но ведь египетские жрецы тоже брились.

— Требование культа. Кроме того, они были оскоплены. В древности борода — естественный символ мужества и власти. Во времена Сократа греки еще носили бороду, во времена Александра уже брились. В Риме императоры с определенного времени бриты — влияние Греции, затем опять появляются бороды — влияние Востока.

— В России Петру пришлось вводить бритье силой. Голый подбородок воспринимался как признак гомосексуальности, поэтому бритье казалось позором.

— Поскольку гомосексуализм считался позором. Точно так же, как и у евреев. Библия высказывается на сей счет со всей возможной определенностью. Между тем в Греции гомосексуализм был нормой. Все это органично связано с культом молодости. В еврейском мире — ничего подобного. На иврите одно и то же слово означает «старец» и «старик», и оно носит глубоко положительный характер. В Библии и в Талмуде слова «старик» и «мудрец» часто выступают в качестве синонимов. Уважение к старости рассматривается не как добрый народный обычай а как прямое и требующее неукоснительного исполнения требование Всевышнего: «Перед сединой вставай и уважай старца».

В Талмуде рассказывается о прославившемся своей мудростью еще в юности Элазаре бен Азарье. В 17 лет он был избран главой Синедриона (случай уникальный). Его внешность совершенно не соответствовала его общественному статусу, и он от этого страдал.

— Своего рода комплекс возрастной неполноценности.

— Можно и так сказать. В какой-то момент произошло чудо: в одну ночь он поседел. Он говорит о себе: «Я теперь, как семидесятилетний». И в этих словах — не сокрушение от преждевременной старости, а удовлетворение: наконец-то его внешность соответствует теперь его статусу.

— Эта история кажется сегодня психологическим казусом .

— Поскольку менталитет изменился. Запад (а вслед за ними Россия и Израиль) в огромной мере воспринял греческую идею молодости, связанную с красотой и здоровьем. Старость пугает. Старость перестала быть тем, что заслуживает уважения. «Старик» — это может звучать снисходительно, жалостливо, насмешливо, оскорбительно. Поэтому лучше вообще не произносить это слово.

— Мне это напоминает отношение к слову «еврей» в советскую эпоху. Тоже трудно произносилось.

— В Израиле в названии заведений для престарелых обычно употребляется эвфемизм «золотой возраст». А в России как?

— То же самое: стариков называют ветеранами— чтоб не обидеть. С другой стороны, в России, в отличие от Израиля, в полной, я бы даже сказал, в пугающей, мере воплотилась идея геронтократии.