Святитель Николая Сербский Велимирович - Символы и сигналы

Сочинение святого Владыки Николая Символы и сигналы свидетельствует, что не уступающая мировому научному уровню литература на сербском языке из области семиотики существовала уже в первой трети XX века. Однако не только этим ценна эта книжечка, но еще и своей направленностью и произведенными открытиями. Она имеет дело с истолкованием, в основном, невербальных знаков, чем, на свой лад, занималась христианская семиология. При том, что этой разновидностью знаков не интересовалась та часть современной Владыке семиотики, которая связывается с отцом структурной лингвистики Фердинандом де Соссюром.

Согласно положениям семиотики, существуют знаки различных видов, и из самих названий легко можно уяснить принципы их классификации. Одни суть знаки коммуникационные, другие - некоммуникационные, одни вербальные, другие невербальные, одни репрезентативные, другие экспрессивные, одни по природе мотивированы, другие - не мотивированы. Из этих классификаций легко заключить, что в их основе лежат принципы соссюровской семиотики. Она, как известно, строит свою систему на бинарных оппозициях. Однако в современной семиологии имеется и другая ориентация, связанная с именем американского философа, основателя прагматизма Чарльза Сандерса Пирса. Она делит знаки на три вида: индексы (знаки, в которых есть связь между означающим и означаемым: например, стон как выражение боли), иконические, или знаки-изображения (от греч. είκον изображение), и символы, а они, по Пирсу, являются арбитрарными, произвольными знаками. Эта семиотика ищет решения в знаках третьего вида, а не второго.

Представляется, что ни то ни другое из этих направлений не следует игнорировать, а можно использовать как взаимодополняющие: вместе они лучше могут прояснить суть, нежели по отдельности. Соссюровская теория, к примеру, все внимание уделила вербальным знакам и оставила в стороне невербальные. А поскольку она до последнего времени доминировала в семиотике, вербальные знаки оказались в намного большей степени исследованы по сравнению с другими. Невербальные знаки изучаются практически только в последние десятилетия. В качестве примера приведем ценную книгу белградского профессора Николы Рота Знаки и значения (1982). В ней невербальные знаки делятся на три группы: паралигвистические (напр., ямб или трохей в стихосложении), кинетические (к примеру, фациальная экспрессия - мимика лица) и проксемические, т.е. знаки, относящиеся, в основном, к пространственному поведению человека. При встрече с этими видами знаков человек, как и в случае с невербальными знаками, старается установить их значение.

Решающий вклад в понимание природы этих знаков внес французский структуралист Ролан Барт в книге Царство знаков (1971). Этот труд явился результатом пребывания Барта в 1970 г. в Японии. Не владея японским языком, он был вынужден опираться на прочтение невербальных знаков, чтобы получить представление о японцах и Японии, их цивилизации и культуре.

Символы и сигналы Владыки Николая относятся к этому роду литературы. Однако наш автор предметом исследования имел не те знаки, с помощью которых легче понять цивилизацию и культуру только одной страны и одного народа, но, напротив, целый (Божий) мир. Вот причина, чтобы на это сочинение обратить пристальное внимание.

Во вступлении, озаглавленном Письмо студентам-богословам о христианской философии, автор определяет позицию: "Христианство это не религия, не философия, а особенный, неповторимый и совершенный организм божественной живой истины, светоносный и спасительный". И далее:

"Христианство - не религия наряду с другими человеческими религиями, нет, Христианство есть небесное откровение истины, Радостная Весть роду человеческому не от человека или от ангела, но от самого Бога Творца. Христос изрек: уразумеете истину, и истина свободит вы (Ин.8:32)".

Таким пониманием Христианства Владыка опосредованно провозгласил важность христианской семиотики, науки о знаках. Когда цель Христианства не в том, чтобы доказать истину с помощью понятий, но постигнуть ее откровением, тогда вещи определяются совершенно иначе. Христианство само указывает путь для достижения истины, и это путь, описанный священными книгами и святыми людьми. До самой истины человек может дойти наблюдением и "прочтением чудес Божьего мира". Весь свет Божий есть, по Владыке Николаю, и материальный и душевный мир, подающий о себе известные знаки. Настоящий христианин должен научиться читать эти знаки, ведь только с их помощью он может постичь откровение истины.

На тему, как человек относится к знакам, Владыка привел два связанных между собой примера, которые лучше всего могут представить его отношение к знакам. Один из них - сравнение с китайским письмом; хотя он приведен позднее, кажется, лучше начать с него. Владыка говорит:

"Для идолопоклонников, как и для философов-материалистов, - а это одно и то же - природа что китайская грамота. Иностранцу или неграмотному, разглядывающему китайские письмена впервые, они видятся вязью, орнаментом, волшебною пестротой без смысла и значения. Представьте себе перед таким текстом невежду и грамотного китайца. Невежда глядел бы и видел лишь чарующую пестроту и все внимание сосредоточил бы на линиях, завитках и узорах письма, меж тем как китаец не приковал бы всего внимания к пестрым знакам-иероглифам, а следил бы за смыслом, за мысленным и духовным значением, заключенным в этих пестрых письменах. Невежда взором и духом весь был бы привязан к внешней форме, в то время как китаец очами только видел бы письмо, а духом схватывал дух и логосы. Вот вам верный портрет идолопоклонников - ученых и неученых - с одной стороны, и настоящих христиан с другой. Первые приковывают и чувства и дух к символам, когда вторые читают символы (буквы), а духом прочитывают дух".

Другой пример, на самом деле, лишь еще одна вариация на ту же тему:

"1. Пока дитя учит азбуку, сами по себе буквы для него как бы некий род идола, то есть некая материальная действительность. Читая по складам, ребенок внимательно следит за буквами, и весь ум его направлен только на буквы. Прочтет одно слово по буквам, спросишь его, что прочитал, а он и не знает. И удивляется, что его спрашиваешь. Он и не догадывается о смысле прочитанных букв. Облик, величина и цвет их - это все, что запечатлелось в его душе и все, что он в данный момент о них знает. Буквы для него являются материальной действительностью, подобно идолам для идолопоклонника. Потому и осваивающий букварь ребенок и язычник смотрят на свои идолы со страхом и почтением.