Дорофей авва - Душеполезные поучения

Отцы говорят, что в духовной жизни пребывать в келлии есть половина и посещать старцев также половина. Сие изречение значит, что и в келлии, и вне келлии нам равно нужно внимание и нужно знать, для чего должны мы безмолвствовать у себя (в келлии), и для чего должны ходить к отцам и братиям; ибо кто не упускает из виду этой цели, тот и старается поступать так, как учат отцы. А именно: когда он пребывает в келлии, он молится, поучается в Св. Писании, занимается немного рукоделием и, по силе своей, печётся о помыслах своих. Когда же идёт куда–нибудь, он замечает за собою и рассматривает своё устроение: получает ли он пользу от встречи с братиями или нет? и может ли без вреда возвратиться в свою келлию? и если видит, что он в чём–либо потерпел вред, то познаёт из сего свою немощь; видит, что ещё ничего не приобрёл от безмолвия, и, смирившись, возвращается в свою келлию, каясь, плача и молясь Богу о немощи своей, и таким образом снова пребывает в келлии и внимает себе.

Потом опять идет к людям и наблюдает за собою, побеждается ли он тем, чем побеждался прежде, или другим чем–либо. Итак, снова возвращается в келлию свою и делает опять то же самое: плачет, кается и молит Бога о своей немощи; ибо келлия высит, а люди искушают. Посему хорошо сказали отцы, что пребывать в келлии есть половина, а посещать старцев — другая половина. Так и вы, братия, когда ходите друг к другу, должны знать, для чего вы выходите из келлии, и не выходить куда–либо нерассудно без цели, ибо кто без цели предпринимает путь, тот, по словам отцов, напрасно будет трудиться.

И так каждый, делающий что–нибудь, должен непременно иметь цель и знать, для чего он это делает. Какую же цель должны мы иметь в виду, когда посещаем друг друга? Во–первых, мы должны посещать друг друга по любви: ибо сказано: «видев брата твоего, ты видел Господа Бога твоего». Во–вторых, для того, чтобы услышать слово Божие, потому что во множестве братии всегда больше поведается слово Божие, ибо часто чего не знает один, то знает другой, и первый, спрашивая его, также узнаёт это. Наконец для того, чтобы узнать, как я сказал прежде, своё душевное устроение. Например, если кто идёт, как иногда случается, вкушать пищу с другими, то он должен замечать за собою и смотреть: как скоро будет предложена хорошая пища, которая ему нравится, может ли он удержаться и не взять от неё? Старается ли он также не обидеть брата своего и не взять больше его, или, когда предложено будет что–нибудь разрезанное на части, то не старается ли он взять б!ольшую часть, а другому оставить меньшую? Ибо случается, что иной не стыдится даже протянуть руку и положить меньшую часть брату, а большую взять себе. Какая может быть разница между большею частию и меньшею? Велика ли она? И за такую маловажную вещь иной обижает брата своего и согрешает.

Он должен также замечать, может ли он удержаться от многих снедей и, находя их, не предаваться многоядению, как это иногда случается. Замечать также, удерживается ли он от дерзости и не огорчается ли, когда видит, что другого брата предпочитают ему и более его успокаивают. Если видит, что кто–нибудь слишком свободно обращается с другими, или много говорит, или делает что–либо неприличное, то не замечает ли он за ним и не осуждает ли его; или он не заботится о сём и не обращает на это внимания, но более смотрит на благоговейных и усердных? И старается ли он поступать так, как говорят об авве Антонии, который, когда приходил к кому–нибудь, то замечал только то, что имел каждый хорошего, заимствовал сие от него, и усваивал себе. От одного заимствовал кротость [ [65] В слав.: вещь, в греч.: to praon (что славянский переводчик, вероятно, смешал с to pragma, вещь). ], от другого смирение, от иного безмолвие, и таким образом совмещал в себе добродетели каждого из них.

Так должны поступать и мы, и для этого посещать других, а когда возвращаемся в келлии наши, должны испытывать себя и узнавать, от чего мы получили пользу, или от чего вред. И за то, в чём мы были сохранены, должны возблагодарить Бога, сохранившего нас от вреда; а в чём согрешили, покаемся, будем плакать и рыдать о устроении души нашей. Ибо каждый получает вред или пользу от своего душевного устроения, и никто другой не может повредить ему; но если мы и получаем вред, то вред сей происходит, как я сказал, от устроения души нашей: ибо мы можем от всякого дела, как я всегда говорю вам, если захотим, получить и пользу, и вред. И скажу вам пример, дабы вы узнали, что это действительно так.

Положим, что кому–нибудь случилось стоять ночью на некотором месте, — не говорю, чтобы то был монах, но кто–нибудь из городских жителей. И вот мимо него идут три человека. Один думает о нем, что он ждёт кого–нибудь, дабы пойти и соделать блуд; другой думает, что он вор; а третий думает, что он позвал из ближнего дому некоего друга своего и дожидается, чтобы вместе с ним пойти куда–нибудь в церковь помолиться. Вот трое видели одного и того же человека, на одном и том же месте, однако не составили о нём сии трое одного и того же помысла; но один подумал одно, другой другое, третий ещё иное, и очевидно, что каждый сообразно со своим устроением. Ибо как тела черножёлчные и худосочные каждую пищу, которую принимают, претворяют в худые соки, хотя бы пища была и полезная, но причина сего заключается не в пище, а в худосочии, как я сказал, самого тела, которое по необходимости так действует и изменяет пищу сообразно со своею недоброкачественностью: так и душа, имеющая худой навык, получает вред от каждой вещи, и хотя бы вещь сия была полезная, душа получает вред.

Представь себе сосуд с мёдом: если кто–нибудь вольёт в него немного полыни, то не испортит ли эта малость всего мёда в сосуде и не сделает ли всего мёда горьким? Так поступаем и мы: примешиваем немного собственной нашей горечи и уничтожаем доброе ближнего, смотря на оное сообразно с нашим душевным устроением, и извращая оное по нашему собственному злонравию. А имеющий добрый нрав подобен тому, кто имеет тело добросочное; если он ест что–нибудь даже вредное, то оно, сообразно с расположением его тела, обращается для него в хорошие соки, и дурная пища сия не вредит ему, потому что, как я сказал, тело его добросочно и сообразно со своею доброкачественностью перерабатывает пищу. И как мы сказали о первом, что тот сообразно с дурным расположением своим и хорошую пищу претворяет в дурные соки, так и этот, по хорошему качеству своего тела, и дурную пищу претворяет в хорошие соки. Скажу вам пример, для того, чтобы вы поняли это. Вепрь имеет тело весьма добросочное, а пищу его составляют шелуха, финиковые кости, жёлуди и тина; и однако ж, как тело его добросочно, то оно и такую пищу превращает в хорошие соки. Так и мы, если имеем добрый нрав и находимся в хорошем душевном устроении, то можем, как я сказал прежде, от каждой вещи получить пользу, хотя бы вещь сия и не совсем была полезна. И хорошо говорит Премудрый: видяй право, помилован будет (Притч. 28, 13), и в другом месте: вся противна суть мужеви безумну (Притч. 14, 7).