Сульпиций Север - Труды

Более интересной, чем литературная форма писем, представляется форма “Диалогов”. Сульпиций сам говорит, что он берет эту форму только по литературным соображениям: “Впрочем, хотя мы и избрали форму диалога, дабы разнообразить чтение и развеять скуку, но со всей определенностью заявляем, что следуем исторической истине” [230] D III, 5, 6. . Сюжет начинается с возвращения на родину друга Сульпиция, Постумиана, после трех лет паломничества по Востоку. Затем Постумиан рассказывает историю своего путешествия, повествует об оригенистских спорах и о св. Иерониме [231] D I, 3-9. . После этого следуют около 12 глав перечислений чудес, о которых Постумиан слышал или которые видел в Египте, прерываемые только одним отступлением сравнительного характера не в пользу галльской церкви, служители которой погрязли в суете [232] Египет: D I, 10-20; 22. Галлия: D I, 21. . Великие достижения аскетов Египта на поприще совершения чудес, составляют своеобразную параллель с подобными же деяниями Мартина, который изображается во всем превосходящим египтян, ибо он один совершает все то множество чудес, которые аскеты Египта смогли сделать в отдельности; что он совершает их вопреки более неблагоприятным обстоятельствам, окруженный враждебно настроенным клиром; что только Мартин сумел вернуть к жизни мертвого [233] D I, 24-25. . Затем, по настоянию Постумиана и Сульпиция, ученик Мартина по имени Галл начинает описывать те добродетели епископа-монаха, свидетельства о которых Сульпиций исключил из своих более ранних работ, и которым Галл был лично свидетелем [234] D I, 26, 7 - 27, 8. . Затем следуют 14 глав деяний Мартина, включая очень большой фрагмент о воззрениях Мартина относительно женщины и брака [235] D II, 6, 1-8; 10, 4-12. . Этот рассказ завершается только вечером, когда объявляют о приходе нового посетителя. Но на следующий день поток историй о Мартине продолжается, на этот раз, перед большей аудиторией и снова повествование длится до заката солнца, завершившего эту встречу [236] D II, 14, 5 - III, 1, 8; III, 17, 1. .

Внимательное чтение этого произведения позволяет выделить две примечательные черты “Диалогов”: 1) большое число выпадов прямо направленных против галльской церкви того времени, или говорящих о ее враждебности к Мартину [237] D I, 2, 2-5; I, 8, 4-9; I, 12, 2; I, 21; I, 24, 3; I, 26, 3-6 etc. ; 2) открытое признание того, что цель данного сочинения заключается в доказательстве превосходства добродетелей Мартина по сравнению с египетскими аскетами [238] D III, 2, 2; I, 24-26; II, 5, 1-2; III, 17, 7. . Кроме этих двух черт, содержание “Диалогов” служит явным доказательством тому факту, что образ Мартина в них сходен с его образом в “Житии”. В обоих работах мы имеем дело с рассказами о Мартине, разрушающим языческие храмы, исцеляющим больных, оживляющим мертвых, изгоняющим духов из одержимых и посещаемом святыми, ангелами и демонами. Б. Фосс, кроме того, отмечает, что обе работы содержат рассказы, которые в равной степени насыщены чудесами [239] B.R. Voss. Beru hrungen..., S. 60-61, 68-69. .

В другой работе этот же ученый рассматривает “Диалоги” более детально, видя в них результат синтеза двух разных жанров [240] B.R. Voss. Der Dialog in der fru hchristlichen Literatur. Mu nich, 1970, S. 312. : с одной стороны, “высоколитературный” диалог, предмет которого изначально носит философский характер; с другой стороны, народный “дорожный” рассказ, на основе которого во многом возникла “История монахов” и “Лавсаик”. Также явно различимы следы влияния цицероновских диалогов. Однако нам кажется, что в большей степени, чем “дорожный рассказ” и античный диалог, следует обратиться к общей традиции христианской литературы, особенно к Библии и зарождающейся традиции агиографии, о чем мы уже говорили. И так же, как в случае с философским диалогом цицероновского типа, следует поставить вопрос о классической биографии в форме диалога. Учеными было обнаружено одно греческое жизнеописание в форме диалога, датированное III в., и возможно, что этот тип биографии был уже знаком широкому кругу читателей. Вскоре после “Диалогов” Сульпиция греческий писатель Палладий составил “Диалог о жизни святого Иоанна Златоуста”. Таким образом, возвращаясь к вопросу о литературной форме, хотелось бы отметить, что организация материала данного произведения Сульпиция в виде диалога должна быть отнесена частично к римской диалогической традиции Цицерона и Минуция Феликса, частично же, возможно, к сохранившейся классической традиции биографии в форме диалога.

Таким образом, на основе анализа содержания материалов “Диалогов” Сульпиция, которые во многом идентичны содержанию глав 11-24 “Жития Мартина”, и на основе исследования других житий, написанных в форме диалога в период античности, можно рассматривать “Диалоги” относящимися, по большей части, к жанру биографии. Однако в данном случае мы имеем дело, по большей части, с сознательным выбором самого Сульпиция, а не с желанием просто разнообразить повествование. Представляется возможным также и то, что подобного рода разнообразие навязано автору невыполнимостью задачи написания двух житий одного и того же человека. Кроме того, как отмечает Делайе [241] H. Delehaye. Saint Martin..., pp. 82-83. , форма диалога менее ограничена литературными условностями, чем просто биография и это делает ее более приемлемой для Сульпиция при подаче исторических деталей. Автор получал большую свободу в цитировании собственных слов Мартина и перечислении поименно участников событий таким образом, который обычно считался признаком дурного тона в биографии. Это особенно важно подчеркнуть, поскольку объективность изображения Мартина в “Житии” находилась под огнем критики и, таким образом, для Сульпиция было очень важно назвать свидетелей тех деяний, которые он описывал [242] D III, 5, 2-3. . Кроме того, Сульпиций старался не только защитить свое описание Мартина против скептицизма читателей, но и старался доказать идею о том, что Мартин превосходил египетских аскетов. Аквитанский писатель надеялся доказать местному клиру, что в современной ему галльской церкви существует много неправильных вещей и что было бы лучше, если бы высшее духовенство последовало примеру Мартина. Биография не являлась чем-то необычным для апологетов античной эпохи и она уже использовалась Непотом как средство сравнения греков и римлян по их деяниям [243] А. Momigliano. The development of Greek biography. Cambridge (Mass.). 1971, p. 98. В этой же книге отмечается, что биографии Непота оставались весьма популярными и в период поздней античности (ibid., p. 99). . Интересно отметить, что и Иероним использует биографию для того, чтобы бросить вызов неоспоримому первенству Антония как лучшего монаха, ибо, как он утверждает, сирийский святой Иларион в сущности был во всем подобен египетскому “отцу монашества”. Эти факты доказывают существование предшествующей традиции для использования биографического жанра Сульпицием.