Борис Михалев - Философ Горы

63.

- Прорываясь к красоте, за пределы мира, творящий добавляет к бытию нечто новое, чего раньше не было, к всему существующему совершенному собственную драгоценную жемчужину, неповторимую, как любая личность.

- Прорыв за пределы мира вовсе не означает создание чего-то прежде не бывшего. Красота не создается, а открывается. Дисгармония "мира сего" не объективное его состояние, а человеческое заблуждение. Гармонию не надо творить, она объективно есть, надо лишь очистить себя, чтобы впустить ее - имеющий уши, да слышит. Мир уродлив для того, кто не видит внутреннего единства форм и неправильно расставляет акценты. Безобразие тяготит наделяющего формы самодостаточностью и первичностью, ставящего общее в зависимость от частного. Познание красоты и обретение гармонии в переосмыслении видимого и в перерасстановке акцентов. Для того, кто осознает единство и подчиненность мира внемирному началу гармонии, в нем нет ничего необъяснимого, тягостного, отвращающего. Хотя собственно гармония и лежит за пределами мира и никакая совокупность движущегося, даже полная, рассматриваемая самостоятельно, ее в себе не содержит, но достичь ее обусловленной личности дано лишь посредством осознания единства и подчиненности мира. Путь к внемирному лежит по ступеням мира. Он и есть такая лестница по своему предназначению. Выход за его пределы может быть лишь результатом его обобщения и утончения. Обретение гармонии вне мира есть завершение поиска гармонии в мире.

64.

- Многие видят и в науке, и в искусстве лишь реакцию на природную необходимость.

- На нее по разному можно реагировать. Цель наилучшего устроения одно, освобождение от ее уз - другое. Отсутствие мирской обусловленности устраняет и предмет творчества. Любая деятельность противопоставлена чему-то недеятельному - или рассеянию, или сосредоточению. Творчество преодоление. Переставая отрицать необходимость, оно отрицает свободу.

65.

- Творческое произведение может как бы ограничиваться миром, замыкать человека в нем, а может выводить за его пределы. В завершенности, законченности форм есть отточенность красоты, но одновременно и некая сугубая приземленность.

- Ценность художественных произведений меряется лишь по шкале совершенства, остальное - от лукавого. В абсолютном плане нет ни классицизма, ни романтизма, ни множества критериев оценки результатов творчества. Критерий единственный: внешние формы могут быть более или менее совершенными в зависимости от чистоты сознания создателя, который, кстати, сам и не всегда правильно понимает истинную цель творчества. Он движется к совершенству иным путем, чем философ. Художественное творчество вообще весьма условно связано с идеологией. Многие, например, произведения Пушкина по содержанию проникнуты половой страстью, граничащей с развратом.

- Тем не менее они - величайшие носители духовности. Ты это отрицаешь?

- Нисколько. Пушкин, создавая их, на самом деле не был охвачен той страстью, о которой писал. Правильнее сказать, он подавлял ее, создавая произведения, превращал энергию из половой в творческую. Также и древние произведения живописи и скульптуры имеют совершенно иной смысл, чем просто порнографические изображения. Дело здесь даже не в том, что порнография более откровенна, а в том, что творец стремился к изживанию из себя половой страсти, а создатель порнографии - к ее разжиганию. И отпечаток внутреннего состояния автора остался в произведении. Возможность такого, вроде бы, противоречия формы и содержания обусловлена тем, что искусство по внутреннему своему смыслу не предполагает возможности их разделения. Если смысл, скажем, философской книги каждый может изложить своими словами, то есть вместить одно и то же содержание в иную форму, то сделать это относительно стихотворения невозможно. Смысл стихотворения некрепко связан с формой. Он существует только в форме стихотворения, и попытка его отделить приводит к его потере. В чем смысл стихотворения "Я помню чудное мгновенье"? Увидел Александр Сергеевич красивую женщину, она ему понравилась. Все. Банальная и похотливая мысль, не имеющая отношения к духовности в принципе и к рассматриваемому произведению в частности. Не это хотел сказать Пушкин. Как при виде черта крестятся, так при виде женщины пишут стихи те, кто не хотят поддаваться ее воздействию. Значение содержания, исключительно первичное в философии, в художественном творчестве как бы смещается на форму. Форма и содержание в равной мере его разделяют. Поэтому искусство часто кажется безыдейным и даже антиидейным. Но это есть лишь следствие применения к нему тех критериев оценки, которые к нему не применимы.

66.

- Философия предполагает одиночество. Ради творческого мышления необходимо переместить свою половую энергию в другую сферу. Ведь святость это как бы разврат наизнанку, они - из одного источника. Половое чувство усилием воли можно трансформировать в эстетическое или религиозное. Ты согласен с этим?

- Половая энергия родственна творческой. Но я не думаю, что творческая энергия есть видоизменение половой. И половая и творческая активность - это два противоположных применения одной изначально нейтральной энергии. Деятельный компонент бытия - инструмент, собственно как таковой не имеющий ценностных характеристик. Например, топор можно использовать как для того, чтобы построить дом, так и для того, чтобы убить кого-то. Аналогично человек свою энергию может сделать как творческой, так и половой, найти ей высшее или низменное применение.

67.

- Половая энергия стремления к воссоединению, к восполнению себя может быть обращена в творческую.

- Энергия стремления к воссоединения может стать творческой, а может стать половой. Это два разных направления одной и той же энергии, и пол есть низшее худшее ее применение. Половые эмоции несовместимы с творчеством, по крайней мере, с высшим абсолютным творчеством, приближающим к освобождению. Совершенство творца обратно пропорционально интенсивности в нем половых страстей.

68.

- Вот ты отрицаешь всякую страсть, считая ее источником разврата. Я же думаю, что сладострастие может быть как разъединяющим, так и соединяющим. При этом развратно лишь первое, второе - свято.

- Это заблуждение. Любое сладострастие носит разъединяющий характер. Страсть собственно и есть то, что обособляет личность, замыкает ее в границах форм. Выход же из ограниченности, а соответственно, и воссоединение личностей в духе знаменуется лишь бесстрастием. Страсть по отношению к духу всегда есть нечто внешнее, постороннее. Она - в движущемся, а он - статичен.

69.

- У развратного человека на пол нет как бы никакой надежды в плане осуществления смысла жизни. Для него пол - игрушка. Поэтому для преодоления разврата необходимо придание полу высшего универсального значения.