С. И. Смирнов - Духовный отец в Древней Восточной Церкви

Ibid. Гл. 15; рус. пер.: С. 77. Лавсаик; рус. пер.: С. 188.

Vita Sthephani. Acta Sanctorum. Julii. Τ. ΠΙ. P. 522, 538; рус. пер.: С. 57–58, 70. В другой раз он говорил: «Ничто совершенно не скрывается от меня из вашего образа жизни, и я если бы захотел перечислить все ваши тайны, то смог бы сделать это при помощи Божией» (Ibid. Р. 563; рус. пер.: С. 117).

Ibid. Р. 532, 538–539; рус. пер.: С. 59, 69–71. И в другой раз преп. Стефан «исполнился Духа Святого» и обличил грешника. См.: Ibid. Р. 587; рус. пер.: С. 125.

Άποκρ. 211. Р. 113; рус. пер.: С. 158:…τό δέ τέλειον τό άφιέναι αμαρτίας κα\ ολευθερωσαι ψυχάς έκ σκότους κα\ άγαγείν ε'ις φως.

Άποκρ. 206. P. 111; рус. пер.: С. 154: Τολμηρόν λέγω διά του συγχωρουντος Θεου. Λέγει σοι δι' έμου έλαχίστοι) ό μέγας Μεσίτης Ιησούς, ό ΥΙός του εύλογημένου Πατρός, ό Χορηγός του Αγίου Πνεύματος, άφέωνταί σοι αϊ άμαρτίαι σου αϊ πολλα\ κα\ άπό γενητης μέχρι του δευρο. Другие формулы при разрешении, употреблявшиеся преп. Варсануфием: «Говорит тебе Бог, великий Царь наш: «Прощаются тебе все грехи твои преимущественно за молитвы и моления святых [старцев] и ради твоей веры в Него»» (Άποκρ. 144. Р. 72; рус. пер.: С. 101). Ср.: «Поверь о Господе истине слов моих, что Бог по прошению твоему простит тебе все твои согрешения с детства и до настоящего времени…» (Άποκρ. 146. Р. 73; рус. пер.: С. 102).

… Εξουσία ν του λυσαι κα\ δησαι κα\ άφειναι άμαρτίας καΐ κρατησαι…

Άποκρ. 566. Р. 274; рус. пер.: С. 358 и примеч.

Учение о власти вязать и решить, как праве иерархическом, в Древней Церкви разделялось не всеми. Речь об этом ниже.

Преп.. Исидор Пелусиот посылает письмо пресвитеру Феодосию и поручает его руководству подателя письма, новоначального инока. См.: PG. Т. 78. Col. 1592. Lib. V, ер. 457; рус. пер.: Т. III. С. 419: Значит, пресвитер Феодосий был к тому же и старцем — руководителем своих учеников.

Об этом речь ниже.

См.: Apophthegmata. PG. Т. 65. Col. 256; рус. пер.: С. 191192. Патерик, изложенный по главам. Гл. 17, § 17. С. 376–377. PL. Т. 73. Col. 975.

Св. Василий Великий. PG. Т. 31. Col. 1409; рус. пер.: Т. V. С. 410. См. также выше, с. 86–90.

PG. Т. 88. Col. 728; рус. пер.: С. 76. Συμφέρον г\с Θεόν, κα\ μή ύς πατέρα ήμων άμαρτησαν Θεου μέν γάρ παροργισθέντος, ό ήμων όδηγ<���ίκ καταλλάξαι αύτόν ярбс ήμακ δύναται, τούτου δέ ύφ* ήμών παραχθέντο<;, τινά τόν έξιλεούμενον λοιπόν ύπέρ ήμων ούκ 2χομεν. Έμο\ δέ δοκέΐ μίαν δόξαν άνατρέχειν τά άμφοτέρα («Лучше согрешить против Бога, чем против [своего] земного отца»). В последующей письменности эта идея встречается в приложении к игуменской власти. Запрещая монаху противоречить игумену, одно правило Мюнхенской рукописи X в. прибавляет: κρέιοσον γάρ ε\ς τόν θεον άμαρτησαι κα\ μή ε\ς τόν έπ\ γτ\ς πατέρα ( Суворов Н. С. С остав исповеди и покаянного устава // Византийский Временник. 1901. С. 368–369).

PG. Т. 82. Col. 2989; рус. пер.: С. 152.

Психологию двух идеалов монашества удачйо выясняет И. В. Попов в своей статье «Мистическое оправдание аскетизма в творениях Макария Великого» (С. 246–251; отд. отт. С. 69–74): «Два основных идеала христианской жизни — деятельный и созерцательный — характеризуются не отсутствием или наличностью безраздельной любви к Богу, а способом понимания самой этой любви и ее безраздельности — тем, в чем полагается любовь к Богу и что почитается исключающим ее». Для выяснения различия между этими религиозными типами берется аналогия, часто употребляющаяся христианскими мистиками и отцами, — религиозные отношения человеческой души к Богу сравниваются с любовью между лицами разного пола: «Половая любовь проявляется в двух видах, из которых один отличается характером созерцательности, а другой — свойствами активности. Первый вид — это любовь между женихом и невестой…». Отличительная черта ее «состоит в том,, что их мысль, занятая исключительно друг другом, не имеет ни желания, ни сил отдаться еще чему‑нибудь другому». Пассивность, исключительность и неспособность к практической деятельности — таковы особенности любви этого вида. Второй вид — любовь мужа и жены. Это любовь активная; она перестает быть помехой для практической деятельности — напротив, побуждает к ней и не настолько исключительная, потому что включает и детей, ограничиваясь, таким образом, пределами возникающей семьи. «Деятельное служение Богу состоит в том, чтобы любить Творца в лице своих ближних — во имя любви к Богу христианин оказывает милосердие и справедливость людям, своим братьям. Эта форма проявления любви к Богу сама по себе вполне совместима как с полнотой, так и с безраздельностью ее. Она бывает полной, если у христианина не остается ни одной мысли, ни одного чувства, ни одного действия, не освященного благоговейным воспоминанием о Боге и постоянной заботой во всем быть и поступать достойно любви к Нему». В тоже время она исключительна и безраздельна. «Все, что приводится обыкновенно из Евангелия в доказательство необходимости отречения от родственных связей, бегства из мира, удаления от общества, — все это применимо и к людям деятельной любви. Они, как и анахореты, не должны любить никого и ничего, кроме Бога, но это не в том смысле, что им следует быть равнодушными ко всем людям и даже к своим родителям, а в том, что в случае столкновения требований той и другой любви они не должны ничего предпочитать любви к Богу…». «Совершенно противоположными чертами характеризуется любовь к Богу в понимаг нии мистиков (созерцателей. — С. С.)». «Они находят более возвышенным и более соответствующим Евангелию любить Бога непосредственно, в Его собственном лице. Выражением такой любви к Богу может быть лишь умственное созерцание Божественных свойств, т. е. сосредоточенность мысли на представления о Боге и чувствах благоговения, восторга, благодарности, которые будит это представление». Отсюда полнотой любви признаются возможная непрерывность размышления о Боге и переживание чувств, связанных с этим размышлением, а также своеобразное понимание и безраздельности любви. «Нельзя в один и тот же момент времени ощущать свою любовь к Богу и отдаваться любви к какому‑нибудь человеку… Отсюда мистический идеал, отличаясь крайнею исключительностью, с логической неизбежностью ведет к анахоретству, которое на Востоке всегда и считалось высшею формою монашеской жизни. Этот идеал отрицает деятельную любовь, как таковую, а не в том только случае, когда внушения человеколюбия противоречат воле Божией… Такова логика идеи, однако эти выводы явно противоречат Евангелию, из которого можно извлечь гораздо более доказательств в пользу деятельного идеала». Из этого возникало величайшее затруднение в разрешении мистиками вопроса об отношении любви к Богу и любви к ближним. «Однако христианские аскеты не сделали крайних выводов из основных положений своего общего миросозерцания и вопрос об отношении созерцания к деятельности обыкновенно разрешали путем компромисса, допуская, что в некоторых случаях и в известных пределах монах должен служить и людям».