С. А. Федченков - Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность

Особенно сильно проявилась эта черта св. отца в отношениях его к еретикам (вероятно, тоже гностикам). Он решительно и сурово вооружается против них в защиту истины Христовой. В Послании своем к Филиппийцам, повторяя слова ап. Иоанна, называет антихристом всякого, кто не признает, что Иисус Христос пришел во плоти: [342]«Кто же пс признает свидетельства крестного, тот от диавола; и кто слова Господни будет толковать по собственным похотям и говорить, что нет I ш воскресения, ни суда, τότ первенец Сатаны». [343]Верных же Поликарп призывает «оставить суетные и ложные учения многих, обратиться к 1феданному изначала слову». [344]Можно думать, что такой тактики обличения еретиков и предостережения от увлечения их ложным учением то стороны верующих держался епископ Смирнский и в пределах своей епископии. Были у него и личные встречи с гностиками.Так, в Риме, но свидетельству Иринея, он вел споры и многих из таких еретиков обратил к Церкви Божией. [345]Там же он встретился, в частности, с Маркионом и резко обличил его, назвав первенцем Сатаны. [346]

У св. Иринея сохранились еще сведения о выступлении Поликарпа по пасхальному вопросу. И здесь он оказался подражателем своему великому учителю, обнаружив вместе с преданностью церковным обычаям широту взглядов и принципиальность. Малоазийские Церкви по примеру св. Иоанна праздновали Пасху 14 нисана, на какой бы день недели это число ни падало. В Риме же великий праздник справляли в воскресный день. В154-155 г. Поликарп прибыл [347]в Рим при папе Аниките. В разговоре двух епископов обнаружилась разница во взглядах на время празднования Пасхи. Однако, как отмечает Ириней, они не стали даже спорить по этому поводу, сохранили общение друг с другом и расстались в мире, оставаясь каждый при своем воззрении и практике. Очевидно, св. Поликарп полагал, что обрядовые разности не могут и не должны колебать единства веры. [348]

Свою богатую плодами жизнь епископ Смирнский закончил достойной ее мученической кончиной за имя Христово. [349]

Такие великие учители, как Иоанн Богослов и Поликарп, должны были, конечно, оказать громадное влияние на жизнь, нравы и дух смирнских христиан. И мы в действительности видим следы его.

Подражая своим наставникам, смирняне отличались богатством внутренней жизни. Это отмечает от лица Божия сам Иоанн Богослов, когда, не укоряя ни в одном недостатке, говорит ангелу Смирнской церкви: «Знаю твои дела... и скорбь, и нищету; впрочем, ты богат» (Откр. 2, 9). Еще полнее констатирует св. Игнатий Богоносец, называя Смирнскую церковь «облагодатствованной всяким дарованием, исполненной веры и любви, не лишенной ни единого дара, боголепнейшей и святоносной». [350]Несколько далее он отмечает силу молитв смирнских христиан [351]и их терпение в скорбях ради Господа. [352]Из послания самой Смирнской церкви по поводу мученичества Поликарпа видно, что члены ее с величайшим благоговением и любовью относились к своему епископу [353]и почитали мучеников. [354]Многие из них сами запечатлели любовь свою к небесному Жениху кровью, во главе с Поликарпом и Германиком. [355]

Характерной чертой христиан этого города была также, по подражанию вождям, всецелая преданность церковному учению. Указание на нее можно найти уже в речи ап. Иоанна, когда он наставляет их быть верными до смерти {Откр. 2,10). Прямо отмечает ее и св. Игнатий. «Я узнал, — пишет он, — что вы непоколебимо тверды в вере, как будто пригвождены ко кресту Господа Иисуса Христа и плотью, и духом; утверждены в любви кровью Христовой; и преисполнены веры в Господа нашего». [356]

Такая верность проявилась также в их отношении к гностикам и докетам, основавшимся в Малой Азии. Смирняне не поддались их влиянию, твердо сохраняя свое православие. Св. Игнатий Богоносец, после доказательств истинности учения церковного и ложности еретических мудрований о плоти Бога Христа, заявляет, что смирняне мыслят одинаково с ним. [357]И апостол Иоанн, отмечая увлечение гностицизмом некоторых христиан Пергамской {Откр. 2, 14-16) и лживыми пророчествами Иезавели членов Фиатирской общины {Откр. 2,20-24), ни словом не упоминает о существовании чего-либо подобного у смирнян.

Среди таких-то верующих, богатых воспоминаниями об Иоаннё Богослове, живших под непосредственным руководством Поликарпа и усвоивших себе принципы, веру и дух их великих учителей, и пришлось провести св. Иринею свои ранние годы.

Кто были родители св. отца по вере, христиане или язычники, неизвестно. Точных положительных данных для решения этого, как и других уже рассматриваемых нами вопросов, не дают ни сам Ириней, ни Евсевий, ни другие современные им отцы. Поэтому ответ на него может быть дан только предположительный.

ВIV книге «Против ересей» св. отец говорит: «Мы состоим в вере’, через которую отделились из числа язычников (de numero gentilium exempti sumus)». [358]Это «мы» он решительно противополагает иудеям, и не как нации, а по вере; а далее, касаясь вопроса об имуществе, замечает: «Будучи язычниками, мы приобрели его по своей жадности или получили от языческих родителей, родственников или друзей». [359]Точно также и в сочинении «Доказательство апостольской проповеди» у него стоит: «Наши сердца исторгнуты и освобождены от каменного служения (идолам), мы верой созерцаем Бога и делаемся чадами Авраама, который оправдан верой». [360]

Подобные выражения, [361]решительное противопоставление «мы» иудеям по вере и общий тон речи в таких местах более благоприятствует признанию родителей св. Иринея, а, следовательно, и его самого по рождению за язычников, хотя и не требуют этого с необходимостью. Но с другой стороны, принимая во внимание, что, по собственному признанию св. отца, раннейшие годы его жизни протекли под христианским руководством св. Поликарпа и других пресвитеров, [362]а также и то, что ни в истории, ни в его сочинениях не видно решительно никаких следов борьбы двух мировоззрений — языческого и христианского, — мы должны прийти к выводу, что если родители Иринея и были язычниками, то во всяком случае не фанатиками, а скорее склонны были к христианству. Иначе они, конечно, не могли бы допустить опасного, с точки зрения ярого язычника, знакомства св. отца с Поликарпом и другими пресвитерами.

Языческое происхождение, таким образом, не имело на его жизнь и характер серьезного влияния, кроме разве того, что благодаря, может быть, ему он получил довольно хорошее светское образование.

Наоборот, все корни его позднейшего настроения и деятельности заложены были в среде смирнских христиан. Здесь он впервые познакомился с основами христианского верои нравоучения в виде Евангелия, посланий и Апокалипсиса. Слушал живых свидетелей истины в лице непосредственных учеников св. апостолов, хранивших в неприкосновенности церковное Предание. Среди смирнских христиан он видел высокие образцы богатства внутренней жизни во Христе—веры, молитвы, постоянного труда, почитания иерархии. В Смирне же, вероятно, имел св. отец возможность познакомиться с гностиками, их учением и вместе был свидетелем отрицательного отношения к ним православных христиан. Видел, вероятно, и приемы, какие употребляли Поликарп и другие пастыри в борьбе с лжеучением, что весьма важно было для будущего борца против гносиса. Перед его глазами вырабатывались взаимоотношения между христианами из язычников и иудеев, и устанавливался истинный взгляд на обязательность для верующих закона Моисеева. В Смирне он видел уже полную церковную организацию в виде всех трех степеней иерархии: епископа, пресвитера и диакона. [363]Церковный строй, против которого протестовали впоследствии монтанисты, для него уже был, таким образом, несомненным фактом, утвержденным на авторитете ап. Иоанна и его ученика Поликарпа.