Шервин Нуланд - Маймонид

Страсть, с которой Маймонид защищал этих псевдоотступников, в последующие века послужила поводом для самых разных рассуждений. Как правило, исследователи сходятся на том, что во время пребывания в Фесе семья рабби Маймона никак не показывала своей принадлежности к еврейскому народу. Сам Моше в этот период называл себя Абу Имран Муса ибн Маймун, и именно под этим именем он позднее вошел в арабскую медицинскую и философскую литературу. Такому обману способствовало само устройство города: дома в нем большей частью были скрыты за высокими стенами, улицы были темны и узки, и на них прохожего могли не узнать даже его близкие — Альмохады требовали, чтобы в публичных местах лица людей были частично скрыты. Вполне возможно, что домочадцы рабби Маймона сами произнесли мусульманскую формулу обращения и вели себя так, как предписывали в своих посланиях рабби Маймон и его сын Моше. Мы не знаем, как далеко они зашли в своем обмане; некоторые исследователи полагают, что они превзошли других евреев, когда в этом была крайняя необходимость. В некоторых арабских источниках того времени говорится, что они открыто исповедовали ислам.

Письмо рабби Маймона, призванное утешить евреев Феса, не нуждается в оправданиях. Но можно поинтересоваться: почему его сын, которому было всего двадцать четыре года и который тогда еще не был известным ученым, двумя годами позднее счел необходимым написать о том же самом? В его письме немало резких фраз, порой окрашенных легким сарказмом, и у многих вызывает удивление жесткая позиция Рамбама. Не для того ли написал он это послание, чтобы попытаться объяснить свои собственные поступки, или, выражаясь резче, создать завесу самооправдания, за которой можно было бы скрыть, как далеко отошел он от сущности своей веры во время странствий по Испании и жизни в Фесе? Не стал ли сам Рамбам на некоторое время «истинным мусульманином» — подобно тому, как позднее немало европейских евреев из прагматических соображений принимали христианство?

Вполне возможно, что мы никогда не узнаем ответы на эти вопросы. Мы задаем их не для того, чтобы принизить значение Маймонида, но для того, чтобы попытаться понять его. Маймонид посвятил так много усилий попыткам объединить учение Аристотеля с еврейским Законом, что многие биографы до сих пор не могут ответить на вопрос, что было для него важнее — Закон или философия? Как он сам относился к ограничениям, которые накладывала Ѓалаха на беспристрастное и полностью объективное изучение естественного мира и феномена человеческого поведения? Если среди черт, которые характеризуют мысль Маймонида, можно выявить общую, то это будет постоянное стремление наблюдать и объяснять мир, чтобы затем найти место для своих заключений в рамках общепринятого Закона. Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся в последующих главах.

Фес в эти годы полнился горестями и страданиями. Евреи подвергались гонениям при халифе Абд аль Мумине [35] [35] Абд аль Муми́н, Абдул-Мумин (1101-1163) — первый аль-мохадский халиф, ученик Ибн Тумарта. Объединил под своейвластью большую часть Северной Африки и юг Пиренейскогополуострова. , но их положение заметно ухудшилось после его смерти в 1163 году, когда на смену ему пришел еще более жестокий тиран Абу Якуб Юсуф. Двумя годами позже беда постучалась в дом рабби Маймона. Главный раввин общины Феса, Йеѓуда ибн Шошан — мнимый отступник, как все евреи города, — был схвачен и обвинен в отправлении иудейских ритуалов. За это преступление мусульманские власти пытали его, а потом убили. Семья рабби Маймона поселилась в Фесе главным образом из-за Йеѓуды ибн Шошана, и тот вполне оправдал ожидания и оказался верным другом. Он снабдил Моше книгами, которые были необходимы тому для учения, и познакомил его с еврейскими и мусульманскими учеными, благодаря которым Маймонид смог продолжить свое образование, как светское, так и религиозное. Имеются свидетельства, что сам Маймонид был арестован тогда же и что его спасло лишь вмешательство Абу-ль Араба ибн Моиша, мусульманского поэта и теолога. Тот с риском для жизни помог другу, которого высоко чтил. Однако даже ибн Моиша не знал правды — он искренне верил, что его друг принял ислам. После пяти лет, в течение которых семья рабби Маймона скрывала свою подлинную веру, для нее пришло время покинуть Фес.

Семья рабби Маймона устала от тирании Альмохадов. Более того, теперь Моше находился под наблюдением; не было сомнений, что рано или поздно правда откроется и его снова посадят в тюрьму. Рабби Маймон решил отправиться на корабле в Землю Израиля, которая в 1099 году была завоевана крестоносцами и отныне именовалась Королевством Иерусалимским. Сколь ни тяжко было оказаться под властью христиан, нужно было избежать более суровой угрозы, что нависла над семьей рабби Маймона в мусульманских странах.

Маймонид относился к христианам как к идолопоклонникам. Они поклоняются образам Иисуса, Марии и огромному числу святых. Этим они отличаются от мусульман, которые, как и евреи, служат единому Богу. Однако дело было не только в этом. В 1148 году, во время Второго крестового похода, крестоносцы устроили в Иерусалиме резню, жертвами которой стали и евреи, и мусульмане. И вполне понятно, почему евреи, стремящиеся бежать в Святую Землю, питали ненависть к христианам.

Семья рабби Маймона покинула Фес накануне Песаха, 18 апреля 1165 года. Поскольку вся семья находилась под надзором, пришлось бежать из города под покровом ночи. Всю дорогу к морю нужно было скрываться днем и идти, сколько хватало сил, как только наступала ночь. Семейство рабби Маймона взяло с собой только самое необходимое; все нажитое добро пришлось опять бросить — кроме нескольких книг и драгоценных камней, торговать которыми как раз начали Давид и Моше, потратив на их покупку скудные запасы денег рабби Маймона.

Семья добралась до портового города Сеуты поздней ночью. Там они скрывались от властей до тех пор, пока им не удалось сесть на корабль, идущий в Акко. Корабль отправился в плавание в месяц ияр (который приблизительно соответствует маю) и месяцем позже прибыл в порт назначения. Однако путешествие протекало не гладко. Спустя шесть дней после отплытия корабль попал в ужасный шторм и едва не разбился. Спустя годы Маймонид так опишет это событие:

«В ночь на воскресенье, четвертого ияра, я вышел в море; а в Субботу, десятого ияра 4925 года (1165 по григорианскому календарю. — Прим. ред.), началась буря, великий шквал, грозивший потопить судно. Тогда я принял обет — что я и моя семья будем поститься в эти дни и делать все, как в общественный пост; и сыновьям своим завещаю так, и потомкам их, и чтобы давали подаяние, сколько смогут. Я же буду находиться десятого ияра в одиночестве, буду лишь молиться и разговаривать с собой; как в тот день не встретил я никого, кроме Всевышнего, так и впоследствии в этот день, — кроме как по принуждению.