Генри Ли - Возникновение и устройство инквизиции

В июне к королю Франции Филиппу-Августу, своему сеньору и родственнику, обратился молодой Раймунд. В самых почтительных выражениях он умолял короля примирить его с церковью. По всей вероятности, Раймунд предпринял такой шаг ввиду плохого здоровья отца, Раймунда VI, который и умер вскоре после этого в августе 1222 года.

Раймунд VI еще в 1218 году завещал похоронить себя в монастыре Госпитальеров в Тулузе. В самый день своей смерти он два раза молился, но предсмертная агония была очень непродолжительна, и он лишился языка, когда священник пришел дать ему последнее напутствие. Случившийся при этом госпитальер бросил на умирающего свой плащ с крестом, чтобы дать монастырю право похоронить графа на своем кладбище, но приходский священник из Сен-Серне-на сдернул плащ, и над телом умирающего вспыхнул жаркий спор: аббат во все горло предъявлял свои права на труп, так как смерть произошла в его приходе. Этот спор над бренными останками графа Тулузского тем противнее, что церковь запретила предавать их земле, так как покойник был признан ее врагом. Тело оставалось непогребенным, несмотря на все хлопоты Раймунда VII; ни к чему не привели и выводы следственной комиссии, назначенной в 1247 году папой Иннокентием IV, хотя свидетельства ста пятидесяти лиц подтвердили, что Раймунд VI был ревностным католиком. Полтораста лет останки Раймунда находились в распоряжении крыс монастыря Госпитальеров, а затем бесследно пропали; сохранялся лишь череп — по крайней мере до конца XVII века.

Амори, наследовавший Монфору, в начале 1222 года, и Раймунд VII некоторое время продолжали борьбу, начатую их отцами. Но летом 1223 года они заключили перемирие, после чего был созван собор, который, как все надеялись, мог принести окончательный мир. Оба, и Амори и Раймунд VII, устали от войны и были склонны к взаимным уступкам. Но 14 июля внезапно скончался король Филипп-Август. Его смерть сразу переменила положение вещей. В день коронации новый король Людовик дал легату обещание предпринять крестовый поход против южан. Таким образом, у Раймунда появился сильный противник — король Франции.

Возложив на голову корону, Людовик пообещал через три недели после Пасхи войти в Лангедок во главе армии крестоносцев, чтобы присоединить к короне все земли Тулузского дома. Однако на Парижском парламенте 5 мая 1224 года легат объявил более недействительными индульгенции, выданные за поход против альбигойцев, и признал Раймунда добрым католиком. Людовик был возмущен таким решением церкви. Впрочем, его военные приготовления не пропали даром: он воспользовался ими, чтобы отнять у Генриха III значительную часть английских владений на французской территории.

Таким образом, угрозу нового крестового похода в Лангедок отклонили. Молодой Раймунд, сопровождаемый своими первыми вассалами, 2 июня, в день Св. Троицы, встретился в Монпелье с Арнольдом и епископами и торжественно заявил, что будет во всех своих владениях сохранять и поддерживать католическую веру; что он изгонит всех еретиков и конфискует их имущество; установит мир и распустит банды наемников; восстановит права и привилегии церкви; уплатит двадцать тысяч марок в возмещение убытков церкви и на удовлетворение Амори при условии, что последний откажется от своих притязаний и вернет все документы, подтверждающие их.

Чего еще могла желать церковь? Раймунд приносил ей такую повинную, какую его отцу могли предложить только в минуту его самого безнадежного положения. Папа Гонорий III и собранный по его повелению 20 августа 1224 года в Монпелье собор взяли с Раймунда и его вассалов клятву на этих условиях.

Однако превратностям и неожиданностям не предвиделось конца. Когда в октябре месяце прибыли в Рим послы Раймунда, чтобы получить папскую санкцию, то они столкнулись там с Ги де Монфором, которого король Франции уполномочил выступить против них. За его спиной стояли епископы Лангедока, которые не желали возвращать земли, присвоенные ими в смутное время; в их интересах было утверждать, что Раймунд еретик до мозга костей. Прелаты открыто говорили, что никакой мир несовместим с поддержкой Раймунда, и требовали предоставить Людовику десятую часть церковных доходов, если он изъявит готовность предпринять священную войну. Гонорий III колебался в своем решении, но в глубине души склонялся поддержать прелатов. «Страна железа и меди, — писал он о Лангедоке, — ржавчину которой можно уничтожить только огнем». И в конце концов решение в пользу нового крестового похода было принято.

Но Людовик, при всем своем легкомыслии и алчности, не решался помериться силами с экзальтированными патриотами юга, пока у него были враждебные отношения с королем Англии. Поэтому он настаивал, чтобы Гонорий запретил Генриху III угрожать французской территории, пока продолжается крестовый поход. Когда Генрих получил папские грамоты, он как раз готовился помочь своему брату Ричарду Корнуэльскому в войне против Людовика, но его советники убедили его этого не делать, а один из них, астролог Вильгельм Пьерпон, предсказал, что Людовик обязательно или потеряет жизнь, или потерпит жестокое поражение. Между тем были получены новые известия от Ричарда, который сообщал о достигнутых успехах. Генрих успокоился и, несмотря на то что незадолго перед этим заключил союз с Раймундом, согласился некоторое время не тревожить Людовика.

Организация крестового похода велась крайне энергично. Крестовый поход проповедовался по всей стране, и, как всегда, крестоносцам давалось отпущение грехов. 28 января 1226 года сеньоры послали королю адрес; они обещали ему свою помощь, хотя многие из них, как сообщают современники, сделали это против воли, считая несправедливым нападать на Раймунда. Наконец Людовик приказал своим вассалам собраться в Бурже 17 мая в полном вооружении и быть готовыми воевать, сколько потребуется. Ограничение срока службы сорока днями, что так часто мешало Монфору, не должно было более мешать достижению окончательной победы.

Людовик выступил из Лиона во главе блестящей армии, в которой, как утверждается, одних конных было до 50 000 человек. Он наводил на всех ужас, и многие вассалы и города Раймунда спешили изъявить покорность; уже до начала военных действий дело графа казалось проигранным. Но тут случилась заминка: когда армия подошла к Авиньону, испуганные столь большим войском горожане заперли городские ворота и предложили королю идти в обход. Разгневанный король, хотя Авиньон и был в числе его ленных владений, решил осадить город. Горожане были объявлены еретиками, и легат кардинал Романо пригласил крестоносцев оружием уничтожить ересь. Но дело оказалось трудным. Три месяца, с 10 июня по 10 сентября, авиньоцы отчаянно защищались, нанося осаждающим крупный урон. В стане крестоносцев разразилась эпидемия, и тучи мух переносили заразу с мертвых на живых. К тому же начались распри между королем и некоторыми могущественными сеньорами. Столь блестяще начатый поход был близок к провалу, но тут осажденные, доведенные до последней крайности, неожиданно сдались.