Айзек Азимов - Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства

В этот же период приморские города Ханаана овладели еще одним ремеслом — красильным де­лом. Человек всегда считал, что хорошо подо­бранный цвет доставляет удовольствие. Даже доисторические обитатели пещер раннего камен­ного века использовали цветные глины для сво­их рисунков. Поэтому неудивительно, что люди пытались придать цвет своей одежде из бесцвет­ной ткани.

Красящие вещества, которые можно было при­менять для нанесения рисунка на ткань, как пра­вило, не удовлетворяли. Они были тусклыми, или линяющими при стирке, или выцветающими на солнце. Однако у берегов Ханаана водилась улитка, из нее определенным способом можно было извлечь цветной пигмент, превосходно ок­рашивающий одежду. Он давал богатый синева­то-красный цвет, не смывающийся при стирке и не выгорающий.

В древние времена на эту краску был большой спрос, и, поскольку продавали ее по высоким це­нам, она чрезвычайно способствовала процвета­нию приморских городов. И это пример того, что хананеи не просто покупали у одних и продава­ли другим, но и сами производили нечто ценное. Что было особенно важно, ибо если другие наро­ды тоже могли заниматься торговлей и конкури­ровать в этом деле с хананеями, то изготовлять такую краску умели только хананеи из примор­ских городов — способом, который они тщательно скрывали как государственную тайну.

Примерно в это же время финикийцы усовер­шенствовали способ изготовления стекла, которое египтяне делали уже тысячу лет.

Позднее греки назвали приморских хананеев Phoinike, может быть, на их языке это означало «торговец», как и слово «хананей». Однако при­нято считать, что это слово произошло от гречес­кого выражения «красный как кровь», предпола­гая, что этим подчеркивалось значение красителя, который продавали хананеи с побережья.

Именно это греческое слово пришло к нам как название народа — финикийцев, и мы, как пра­вило, забываем, кто были эти люди. Слово «ха­наней» знакомо нам в основном из Библии, где так называют население внутренних областей, тогда как слово «финикийцы» известно нам в ос­новном из греческой истории, где так называли жителей побережья. Я тоже буду использовать название «хананеи» для народов, населявших внутренние области, и «финикийцы» — для наро­дов побережья, потому что так принято. Однако следует помнить, что финикийцы — это хананеи.

Но благоденствие столетия, последовавшего за победой Тутмоса III в битве при Кадеше, закон­чилось.

В 1379 г. до н. э. фараоном Египта стал Амен­хотеп IV [5] Российская энциклопедия датирует период правления Аменхотепа IV как 1419 — около 1400 г. до н. э., по другим источникам — 1351 — 1334 гг. до н. э. (примеч. пер.) . Он был религиозным реформатором, поклонявшимся Солнцу как единственному боже­ству; приняв имя Эхнатон — «Солнце удовлетво­рено», он посвятил себя тому, чтобы заставить Египет принять его идеи. Ему не удалось сдви­нуть упрямых и консервативных египтян с их позиций, но, всецело поглощенный своей идеей, он абсолютно забыл о Ханаане.

Египетские гарнизоны в ханаанских городах-государствах обнаружили, что им приходится за­щищать охраняемую ими территорию от нападе­ний со стороны восточной пустыни. Аравия снова пришла в движение, и ее племена искали приста­нища на услаждающих взор пространствах пло­дородных регионов.

Со всех аванпостов шел к Эхнатону поток до­несений о действиях апиру. Возможно, это то са­мое название, которое превратилось в нашем язы­ке в слово «еврей». Оно, в свою очередь, обычно выводится из семитского слова, означающего «тот, кто с той стороны», то есть чужак, пришед­ший из-за Иордана или через Иордан.

Эти еврейские племена были родственны амореям, но находились на гораздо более низком уровне цивилизации. Они говорили на диалекте того языка, на котором уже говорили в Ханаане (на том, что мы называем древнееврейским, но по логике вещей должен называться ханаанским). Они постепенно усваивали ханаанский алфавит и многие другие аспекты ханаанской культуры.

Несмотря на невнимание Эхнатона, Египет мог воспрепятствовать расселению еврейских племен западнее Иордана. Им пришлось довольствовать­ся созданием ряда небольших царств на востоке, по краешку Плодородного полумесяца. На вос­точном берегу реки Иордан располагался Аммон. Южнее Аммона и восточнее Мертвого моря лежа­ла страна Моав. Еще дальше на юг, за южной оконечностью Мертвого моря, находился Эдом.

После смерти Эхнатона в 1362 г. до н. э. [6] По другим источникам, 1290 г. до н.э. (?) попытка религиозной реформы окончательно про­валилась, и Египет пребывал в состоянии, близ­ком к полной анархии. Однако в 1319 г. до н. э. (?) появился новый сильный фараон Сети I. К тому времени египетская власть в Ханаане была уже практически эфемерной, и новый фараон ре­шил исправить положение.

Видимо, Ханаан опять представлял собой скопление городов-государств с иудейскими цар­ствами по его южной и восточной окраинам. На эти царства смотрели лишь как на крошечные придатки. Основная опасность грозила с севера, где главной силой стали хетты из Малой Азии.

Около 1350 г. до н. э., пока Египет преодо­левал хаос, вызванный реформистским рвением Эхнатона, хетты, под предводительством сильного царя, сокрушили Митанни, которое после это­го прекратило свое существование. Отныне на его месте до самого Северного Ханаана простиралась Хеттская империя.

Сети I повел свою армию в Ханаан, чтобы вос­становить в нем египетское владычество, по не смог повторить подвига Тутмоса III и дойти до Евфрата. Кадеш, который противостоял Тутмосу III полтора столетия назад, снова был настро­ен против Египта и теперь представлял собой юж­ную границу владений хеттов.

Во время царствования преемника Сети Рам­сеса II, который взошел на трон в 1304 г. [7] По другим источникам, 1279 г. до н.э. (?) до н. э. противостояние двух держав достигло кри­тического уровня. В 1298 г. до н. э. Рамсес II по­вел свою армию на войну с хеттами. По неосто­рожности он подошел к Кадешу, так как до­несения разведки убедили его, что хетты далеко. Но не тут-то было. Они ждали в засаде, и аван­гард египетской армии, возглавляемый Рамсе­сом II, был внезапно атакован, в то время как ос­тальная часть войска еще не подошла.

Рамсес II увидел, что его отряд разбит наго­лову, а ему самому грозит смерть или плен. Его спасло только то, что хетты не смогли устоять перед искушением разграбить египетский лагерь. Этой задержки оказалось достаточно, чтобы к египтянам успело подойти подкрепление. В ито­ге хетты были разбиты, но, понеся значительные потери, Рамсес II был рад убраться подобру-поздорову. Позднее в составленных им отчетах бит­ва при Кадеше расценивалась как великая побе­да, а о Рамсесе II говорилось, что, попав в ок­ружение, он лично оттеснил орды противника. Однако это была лживая пропаганда, битву египтяне проиграли.