Святитель Макарий Коринфский - Добротолюбие. Том III

36) Как высокомудрый не знает своих недостатков, так смиренномудрый своих добрых качеств: ибо у того скрывает все неведение себя укорное, а у этого – богоугодное.

38) Укор возбуждает энергию в душе, а похвала расслабляет ее и делает ленивою на добро.

39) Опора богатства – золото, а добродетели – смиренномудрие. И как тот, у кого золото не спорится, беден бывает, хотя совне не кажется таким: так и без смирения добродетельный не бывает благоплоден.

40) Как без злата торговец не торговец, хотя бы очень способен был к тому: так без смиренномудрия подвизающийся не увидит благих плодов добродетели, хотя бы очень много полагался на свое благоразумие.

43) Как в исполнении всех заповедей надобно преуспевать, так и в смиренномудрие глубже и глубже должно погружаться тому, кто боится, как бы не оказаться чуждым среди возлежащих на брачной вечери.

44) Смешай с простотою воздержание и с смиренномудрием сочетай истину, – и окажешься сотрапезником правды, вслед коей любит сопривводима быть, как на трапезу, всякая другая добродетель.

46) Нрав благий свидетельствует о красоте добродетели, а благопристойность членов о мире души.

47) Первое добро есть ни в чем не погрешать; второе – не стыдиться открывать свое погрешение; но и не бесстыдствовать в нем, а паче смиряться, и когда укоряют, укорять и самому себя и охотно принимать епитимию; чего если не бывает, не имеет цены все приносимое Богу.

48) При произвольном злострадании (подвигах самоумерщвления) должно покорно принимать и непроизвольное, состоящее в клеветах, потерях и болезнях. Не приемлющий покорно сих последних, но бывающий недоволен ими и ропотлив, подобен тому, кто желает всегда вкушать хлеб свой без соли.

49) Господином будучи, зрак раба приемлющим является тот, кто Божественными словесами одежду (души) ближнего запятнанную омывает, а раздранную починяет приложением заплат. Да блюдется однако ж делающий сие, как бы чрез тщеславие по поводу того, что он так делает, вместе с наградою за то не лишиться и присущего ему достоинства власти.

51) Господь сохранит вхождение и исхождение твое (Пс. 120, 8), – воздержанием относительно яств и языка. Ибо кто воздержан в пище – входящей, и употреблении слова – исходящего, тот избегает похоти очес и неразумный гнев укрощает, о которых паче всего должна быть забота у подвизающегося, чтоб они не прорывались. От этого деятельность получает силу, а созерцание твердость.

52) Иные же о входе яств внимательную блюдут осторожность, а об исходе словес нерадят. Таковые не умеют, по Еклезиасту, исторгать гнев из сердца и похоть из плоти (Еккл. 11, 10): чем сердце чисто созидается от обновляющего нас Духа Святого.

54) Пусть чрево твое горит от скудости яств, и сердце утесняется воздержанием языка; и твои силы – вожделетельная и раздражительная – всегда будут у тебя находиться в услужении добру.

56) Подвизающемуся необходимо знать, когда и какими яствами следует питать тело, как врага, и когда следует утешать его и подкреплять, как друга изнемогшего: чтоб по ошибке не предложить ему дружеского питания, когда оно враг, и вражеского, когда оно друг, и, раздражив его тем и другим, не найти его во время искушения на стороне борющих врагов.

57) Когда приемлющий пищу питание предпочитает услаждению гортани, тогда посещает его благодать слез и начинает утешать его с такою силою, что он забывает о всякой другой сласти, будучи вполне насыщен несравненною сладостию сих слез.

58) У расширяющего путь свой слезы иссякают, а у возлюбившего путь тесный они бьют большим ключом.

59) Не бывают без печали ни грешный, ни праведный; но первый печалится о том, что еще не совсем отстал от греха, а второй о том, что еще не овладел всем добром.

60) Молитва и молчание суть из числа добродетелей, в нашей власти состоящих; а пост и бдение суть из числа не вполне в нашей власти состоящих добродетелей; так как они зависят и от сложения тела. Подвижнику предлежит потому избирать, что наиболее для него исполнимо и полезно.

61) Дом молитвы – терпение: ибо им она поддерживается; потребы же ее – смирение: ибо им она питается.

63) Не связывай себя малым, и большим не будешь порабощен: ибо не бывает так, чтобы большее зло образовалось прежде меньшего.

66) В ком царствуют милость и истина, в том качествует и все богоугодное; ибо та никого не судит без милости, а эта ни к кому не человеколюбствует не по истине.

67) Растворивший воздержание простотою причастником будет тамошнего блаженства.

68) Не отсечешь борющих тебя страстей, если наперед не перестанешь возделывать землю, из которой они заимствуют себе пищу.

69) Одни только тело стараются очистить, а другие – и душу: ибо одни получили силу воздерживаться только от дел греховных, а другие – и от страстей; которые же и от похотения (получили силу воздерживаться), тех весьма не много.

72) Страстен тот, у кого влечение ко греху сильнее помысла, хотя он и не грешит еще; сладострастен тот, у кого действие (энергия) греха слабее помысла, хотя им обладает страсть внутри; пристрастен тот, кто свободно, или лучше раболепно, привязан к тому и другому; бесстрастным был бы тот, кому неизвестны такие разные движения и состояния греховные (кто не испытывает их).

73) Изгоняется из души страстность постом и молитвою, сладострастие бдением и молчанием, пристрастие – безмолвием и вниманием. Бесстрастие же установляется памятью Божиею.

74) Из уст бесстрастия, как соты меда, каплют словеса Вечной жизни. Кто убо сподобится к устам оного прикоснуться своими устами, и посреде сосцов его водвориться, и сладкою вонеюодежд его облагоухается? – т. е. насладиться плодами добродетелей, коих воня паче всех ароматов, известных нам чрез чувства (Песн. 4, 10, 11)?!

75) От видимого обнажится всякая душа; от тела же греха, не многие из тех, кои насладились сладостями здешней жизни.

76) Из живых телесно мертвыми бывают все; греху же мертвыми только те, кои возненавидели его от всей души.

78) [9]Душа разумная, находясь в сопределии света чувственного и мысленного, при помощи одного имеет возможность видеть и делать телесное, а при помощи другого – духовное. Но поелику в ней свет мысленный помрачился, а чувственный стал более ясным по причине навыка к нему, из начала установившегося: то она не может всецело простертися зрением к Божественным вещам, если во время молитвы не будет вся со светом мысленным; но поневоле ей приходится оставаться в промежутке между тьмою и светом, во тьме (чувственной) вращаясь по привычке и склонности, во свете же (мысленном) одним мечтанием.

79) Да сопребывает с умом, как луч в солнце, молитва, без коей чувственные попечения, как облака безводные, вокруг носясь, лишают ум свойственной ему светлости.