Фотий Константинопольский - Сочинения

VI. Отвергает ил кто священные слова и считает только достойным спора то, чем изгоняется всякая ложь? Тот гораздо раньше впал в прелесть и стал насмехаться над почитанием честных икон. Но [если кто–нибудь] почитает их и возносит подобающими почестями? Подобное же расположение он будет иметь и относительно слов. Ведь если кто–нибудь присоединиться или к чести или к уничижению, то необходимо передавать [это отношение] и другому из двух равных [явлений], если конечно если он из–за нечестия не выжил совершенно из ума, не только нечестиво поступая, но и самому себе объявляя войну. Так поскользнулись те, кто преткнулись о святые иконы, ибо они обличаются в том, что не хранят правильность догматов, но, клятвенно отрицая одно, они отрицают другое. И они не могут дерзать исповедовать то, что они думают, ибо в одном случае они остерегаются нечестия, а в другом — [говорить] то, чего не признают. И они избегают того наименования, к которому изо всех сил стремятся на деле. Они отвратительны из–за злодеяний, еще более омерзительны по нечестию. Их отрасль погибла вместе с ветвями и со всеми корнями, о чем и поется в песнопениях боговдохновенного Давида — «погибает память нечестивых с шумом» (Пс. 9, 7), и по справедливости на них приходит суд Того, Кого они уничижили через образ. У нас же пред очами стоит Дева, держа на объятиях Творца как Младенца, неизменная, как в изображениях, так и в словах, так и в видениях — Молитвенница о [нашем] спасении, Учительница богопочитания, и [пред нами — благодать для очей, благодать для разума, благодаря которой божественная любовь, пребывающая в нас, переносится к умопостигаемой красоте истины.

VII. Но что же претерпеваю я, принуждаясь одновременно и говорить, и молчать? Ведь я решил прилепиться словами к очарованию предыдущей темы и не знать насыщения в речи. Ведь текучее время, не знающее законов ожидания, налагающих молчание на слово, обращает нас к другому неотложному служению. И поскольку невозможно воспринять прошедшее время, и хотя бы человек всю свою жизнь творил слова, по никто не достигнет того, чтобы достойно высказаться по этой теме, то я буду повиноваться возможному и необходимому, и замолчу, поскольку к этому призывает время. Но, о Жених Слове и ипостасная мудрость Отца, Которому посвящен сей священный и чтимый храм, даруй нам прощение в том, о чем мы кратко говорили! Твое бо есть взирать не на дело, но на намерение и его делать мерой дара, но не взвешивать слова вместе с заслугами. Даруй же нам и получившим чрез Тебя жребий царствовать на земле и прочие части храма освятить изображениями! И их, как бы Тобою рожденные очи вселенной, сохрани, как зеницу ока, полагая их выше всякой злобы, показуя их страшными и непобедимыми для врагов, но милостивыми и несущими спасение для поданных, и сотвори их с нами достойными Твоего неизменного и блаженного царства. Яко Твоя держава и честь и поклонение Единосущной и Живоначальной и Всемогущей Троицы, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Перевод и комментарии В. Василик,

преподаватель Санкт–Петербургской Духовной Академии и Семинарии

Отъ редакціи. Въ текущемъ [1866] году исполнилась тысяча летъ, какъ знаменитейшій патріархъ константинопольскій Фотій поведалъ всему міру имя, силу и славу Р у с с к и х ъ, для которыхъ онъ же потомъ сделался первымъ, после Первозваннаго, проповедникомъ и крестителемъ. Благословимъ же и прославимъ память приснопамятнаго іерарха — мы, потомки техъ Русскихъ, которыхъ онъ некогда называлъ орудіями промысла Божія ! Въ виду такихъ великихъ и священныхъ воспоминаній, не неблаговременнымъ считаемъ вниманію читателей предложить, въ русскомъ переводе, превосходное твореніе великаго Фотія, много вековъ бывшее неизвестнымъ не только у насъ въ Россіи, но и въ ученой западной Европе. Это — громоносное обличеніе, едва лишь возникавшаго тогда въ римской церкви, лжедогмата, выражающагося въ слове Filioque. Это твореніе замечательно не только въ полемическомъ отношеніи, какъ арсеналъ непобедимаго оружія противъ папистовъ, но и въ учено–богословскомъ и литературномъ, какъ произведеніе высокаго ума, могучаго духа. Не потому ли оно такъ долго и оставалось сокрытымъ въ архивахъ западной Европы? Не потому ли и новейшій издатель его (папистъ) нашелъ неудобнымъ перевесть его на латинскій языкъ, чтобы не поколебать веру въ латинскій догматъ въ среде своихъ единомышленниковъ? Считаемъ однако нужнымъ предупредить читателей, что при чтеніи этого творенія требуется самое сосредоточенное и благоговейное вниманіе; нужно хоть несколько приблизиться къ той высоте богословствующей мысли, на которой стоялъ авторъ. Некоторая резкость и суровость выраженій противъ неправомыслящихъ легко объясняются пламенною ревностію автора по вере и громадною важностію самаго вопроса. Святитель какъ бы предчувствовалъ те гибельнейшія для Церкви бедствія, каторыя повлекло за собою это заблужденіе латинянъ — плодъ гордости, упрямства и невежества.

Предлагаемое твореніе не есть «слово», назначенное для произнесенія въ храме, но учено–полемическій трактатъ для чтенія. Мы перевели его названіе: слово тайноводственное, то есть руководствующее къ познанію самой таинственной глубины догмата. Буквальный переводъ его заглавія былъ бы следующій: «Фотія, патріарха Константинопольскаго, слово о тайноводстве Святаго Духа», то есть, о таинственномъ ученіи касательно Святаго Духа. Переводъ этого, никемъ еще ни на одинъ языкъ не переведеннаго, творенія великаго святителя и знаменитейшаго писателя представлялъ много важныхъ трудностей, какъ по высоте и тонкости мыслей, такъ и по сжатости, искуству и даже некоторой искуственности выраженій. Онъ могъ быть исполненъ только опытною рукою тонкаго знатока греческой литературы и богословскаго языка. И потому мы обратились съ предложеніемъ совершить этотъ трудъ къ ординарному профессору здешней духовной академіи, Евграфу Ивановичу Ловягину , известному переводчику Акафистовъ и каноновъ, книги «Камень соблазна» и многихъ твореній св. Іоанна Златоустаго. Надеемся, что люди ученые оценятъ почтенныя усилія переводчика и важныя достоинства труда его.

1. Хотя во многихъ пространныхъ сочиненіяхъ разсеяны опроверженія, которыми унижается гордость старающихся содержать истину въ неправде (Рим. 1, 18); но такъ какъ ты [113]по своему достопочтенному и боголюбезнейшему усердію, желалъ иметь некоторое обозреніе и собраніе этихъ опроверженій: то, при благодатной помощи Промысла Божія, не безполезно будетъ удовлетворить твоему священному расположенію и желанію.