Порфирий Кавсокаливит - Автобиография

Больше двадцати лет мы наслаждались безмолвием!

В конце концов, Бог исполнил мое желание потрудиться в учреждении, — рассказал старец Порфирий . —В поликлинике я провел тридцать три года. Но было у меня еще одно сокровенное желание — найти где–нибудь участок земли и построить монастырь. Я искал и, наконец, нашел церковь Святителя Николая в Пендели. Это было подворье Пендельского монастыря.

И вот, однажды я по благодати Божией приехал туда. Церковка была видна издалека. Я подошел к ней и зашел внутрь. Она была умилительной, старинной, с немногими иконами. Во дворе — я увидел несколько маленьких закопченных келий. Начало смеркаться. Я был один. В Афины вернуться было уже невозможно. Я лег спать прямо в церкви.

Скоро послышался характерный удар. Он исходил от стены, которая была у меня над головой. Там висела икона святителя Николая. Удар был от иконы. Я почувствовал, что святой желает, чтобы я поселился здесь.

Будучи монахом, я понимал, что те монахи, которые жили в миру одни, погибали. Тогда привез сюда своих родителей, сестру и племянницу. Там у нас было безмолвие. Жили мы очень хорошо, пускай и в первобытных бытовых условиях. В пустыне мы поселились более чем на двадцать лет. Это была настоящая пустыня. Весь район вокруг Святителя Николая утопал в зелени.

Сосны старые и молодые, платаны, кусты везде, чабрец благоухал на всю округу, из трещин в скалах прорывались цикламены, анемоны и другие дикие цветы, каждый из которых распускался в свое время. Это был рай, такая красота!

Там я хотел построить монастырь, — вспоминал старец Порфирий . —Но Бог этого не позволил.

Церковь Святителя Николая находится недалеко от Пендели, но тогда не было дороги. Нужно было идти пешком или трястись на ослике около часа по труднопроходимой дороге, а потом еще минут двадцать карабкаться по крутой козьей тропке, чтобы оказаться у церкви Святителя Николая, которая была построена на одном из скалистых холмов. Потихоньку мы протоптали тропинку, чтобы было удобнее передвигаться и носить все, что было необходимо для жизни, чего нам не давал огород.

Мне очень понравился огород. Я купил ручной мотоблок, чтобы можно было лучше его обрабатывать. В огороде было все: помидоры, баклажаны, кабачки, лук, чеснок и многое другое. Моей великой любовью были деревья. Радостно было на них смотреть. Я посадил четыреста деревьев: грецкий орех, алычу, груши, яблони, персики, миндаль, фундук, мушмулу, гранатовые деревья. Я очень любил трудиться. Поэтому я всегда говорил, говорю и сейчас: «Трудись как бессмертный и живи как готовый к смерти».

То есть будь тебе хоть девяносто лет, сажай ореховые деревья, инжир или маслины. Неужели не будет у тебя прыгать от радости сердце, когда будешь сажать! Даже если кто–нибудь, проходя мимо и думая, что ты устаешь, скажет: «О, несчастный!»

Чтобы деревья не болели, мы окуривали их серой и обрабатывали медным купоросом. С мешком за плечами я приходил из пендельских питомников. Ухаживал за молодыми деревцами. Приходилось нанимать и рабочих, потому что времени у меня было мало: я еще работал в поликлинике. Моим долгом было рано утром уже находиться в церкви Святого Герасима, поэтому в

Афины я уезжал с вечера. Но когда кто–нибудь приходил на беседу и мы засиживались допоздна, я уходил от церкви Святителя Николая среди ночи.

Воды для сада у Святителя Николая было предостаточно. Внизу был овраг с источником. В овраге росло много платанов. Там я поставил насос, чтобы он поднимал воду на холм, где я соорудил резервуар, в который собирал воду. Вода к тому же была еще и питьевой. Летом, когда хотелось холодненькой водички, а холодильника у нас не было, я поехал на Эгину и купил там кувшинчик с длинным горлышком, чтобы кувшин сохранял воду холодной.

Еще я разводил на продажу цыплят. Арендовал кусок земли у Пендельского монастыря, напротив обсерватории, и держал там около тысячи кур. Больше было нельзя, потому что земли было мало. У меня была мысль построить монастырь, как я вам говорил, поэтому искал способы заработать деньги.

В Калисье мы были отрезаны от мира, поэтому хотели там, в пустыне, слушать какую–нибудь афинскую радиостанцию, которая транслировала службу или Божественную литургию, а также по временам новости, чтобы знать, что творится в мире, и молиться.

Тогда я решил сделать радиоприемник своего собственного изобретения. Антенну я поместил на сосне, высота которой была пятнадцать метров, а провод прикрепил к стене церкви и обмотал вокруг дикой груши. У этого первобытного радио не было кнопки, чтобы выключить его. Работало оно круглые сутки без перерыва. Но я приглушил звук, чтобы он нам не мешал.

Когда я не был обязан ехать в церковь Святого Герасима, тогда служил у Святителя Николая. Постепенно в церковь начали приходить люди, приходили и на исповедь. Все мы стали одной большой семьей, семьей из Калисьи.

Время от времени по разным причинам приходили и другие люди, — вспоминал старец Порфирий . —Какое–то большое горе, какие–то трудности вынуждали их идти проселочной дорогой к Святителю Николаю.

Наконец, однажды приходит женщина со своим мужем и четырьмя детками. Люди молодые, женаты недавно, и вначале они не хотели ребенка. Потом решились: «Сделаем». И при первых родах — двойня. Потом вторые роды, и снова двойня. Стало у них четверо детей. Итак, они пришли туда, и молодая женщина, ей было тридцать лет, говорит мне:

— Батюшка, я сильно страдаю, я нездорова…

Когда она говорила, я внимательно смотрел на нее,

потом положил руку вниз шеи.

— Здесь, — говорю ей, — чувствуешь уплотнение?

— Да, — говорит она.

— И тебя одолевает печаль, которая уже доводит свое дело до конца. То есть вначале ты ощущаешь какую–то зажатость, а потом к тебе приходит скорбь и ты не можешь даже пальцем пошевелить. Ты еле двигаешься, можешь даже смеяться, но внутри себя ты переживаешь это состояние?

— Да, — подтвердила она.

Итак, я все ей описал прекрасно! Она благодарила. Потом я снова положил ей руку на шею.

— Не думай, — говорю, — что у тебя что–то есть. Ничего этого у тебя нет.

Рука моя лежала там, и вдруг я ей говорю:

— Вот, все у тебя прошло!

Потому что я увидел, Я увидел, что в шее ничего у нее не было.

Она мне говорит:

— Все прошло! Какая радость!

Я сказал ей:

— Встань на колени…

Одну руку я положил на шею, а вторую — на затылок. Я стал творить Иисусову молитву. Она воскликнула:

— Ах!

— Ну, наконец! — Говорю. — Иди, ладно, а то другие ждут….

Они с мужем искренне прославили Господа…