Иоанн Зизиулас - Избранные работы

2. Если мы сделаем учение о Троице определяющим для Церкви, мы должны приписать Св. Духу созидательную роль в структуре Церкви. Дух не просто оживить только за счет утверждения, что Он «душа» Церкви, которая в первую очередь понимается христологически. Дух сооснователь( т. е. соустроительное начало) Церкви, вместе со Христом, если воспользоваться выражением Конгара из его недавней книги о Св. Духе [194], или, по крайней мере, Тот, Кто устрояет (constitutes) Церковь, тогда как Христос учреждает (institutes) ее [195]. Так Церковь перестанет рассматриваться как исторически заданная реальность — как институция — что является преддверием свободы. Она будет в то же время рассматриваться как нечто постоянно устрояемое (constituted), т. е. появляющееся из совпадения и соединения взаимоотношений, свободно устанавливаемых Духом. У Церкви нет ничего заданного — будь то служение или таинства или другие формы ее строения — о чем не надо было бы просить так, как если бы этого не было дано вовсе. В этом эпиклетический характер экклезиологии, очевидный в первую очередь через саму евхаристию, которая, хотя и основана на данном уверении установи–тельных слов, всегда стоит перед необходимостью призывания Духа для того, чтобы стать тем, чем она является. Здесь мы сталкиваемся с пневматологически обусловленной онтологией, где ничего не существует само по себе и в себе, но только как результат свободного общения, которое именно и является существом троичного учения применительно к внутреннему бытию Божию. Церковь должна во всех отношениях, и прежде всего в своем бытии, в своей онтологии, быть «Церковью Божией», как апостол Павел ее называет [196], что означает образ, или символ, Троицы.

Таковы те три сферы, в которых, на наш взгляд, строится наиболее важное основание проблематики, которая проявляется в качестве определяющей в наше время. Они могут стать основой повестки дня для современных изысканий и могут, конечно, анализироваться в виде специальных исследовательских тем. Целью настоящей работы было предложить краткое обозрение вопросов, которые должны быть затронуты в ходе работы данной комиссии, чтобы поместить дискуссию о троичном учении в как можно более широкий контекст. Экуменическая задача, перед которой стоят сегодня христианские церкви, как в отношениях между собой, так и в диалоге с другими верованиями, в условиях растущей плюралистичности современного мира, требует от нас, чтобы мы рассматривали не только логический или философский (в преимущественно аналитическом смысле) аспекты учения о Боге, но также, если не главным образом, экзистенциальную значимость этого учения. Судьба этой доктрины в контексте нашей настоящей ситуации будет главным образом зависеть от того, будет ли она иметь значение для поиска человеком смысла существования. Религиозная правда никогда не была и не сможет быть отделена от своего сотериологического значения. Учение о Троице должно еще внести большой вклад в стремление человека к личностности, свободе общения, выживанию мира, намного больший, чем деистическая концепция Божественного. Долг христианского богословия раскрыть и показать все это.

Перевел с английского Д. Гзгзян

Конец XX столетия и приближение нового тысячелетия — события, которые относятся к нашему условному пониманию времени, а поэтому не имеют фундаментального значения для нас, христиан. Тот факт, что по этому поводу по всему миру проходят разного рода торжества, не должен вводить нас в заблуждение относительно какой–то особой важности смены календарных сроков. Для нас значимые изменения во времени связаны только с великими событиями истории спасения, которые мы литургически переживаем в дни церковных праздников. И все же, даже такие условные смены времен должны побуждать христиан к спокойному размышлению. И не только каждый из нас лично, но и Церковь в целом должна использовать этот повод для размышления и даже для самоиспытания и самокритики…

Какой мир мы унаследуем от XX столетия и от завершающегося тысячелетия? С какими проблемами и возможностями мы столкнемся впереди? Каково может быть свидетельство Православной Церкви в контексте того будущего, которое открывается в новом тысячелетии?

Если мы посмотрим на две тысячи лет христианской истории, нас охватит одновременно и радость, и разочарование. Причины удовлетворения и радости следующие.

Прежде всего тот факт, что Церковь выжила, никоим образом не может быть воспринят, как нечто само собой разумеющееся. Церковь родилась во враждебном мире и испытала тяжелейшие гонения, не только в первом веке, но и в наше время. И несмотря на это, она существует до сих пор. Слова апостола Павла: «мы умираем, и вот, мы живы», — вполне применимы к истории Церкви, по крайней мере до сего дня. Как это можно объяснить? Может быть, счастливой случайностью или историческими обстоятельствами, как сказал бы рационалист. Но для нас, верующих, ответ заключается в словах Господа, что «врата ада не одолеют» Церковь. Как бы то ни было, мы можем только благодарить Бога за то, что Он хранил Церковь на протяжении столетий.

Другим великим чудом является то, что сохранились основные традиции и структуры Церкви, несмотря на многочисленные влияния, которые она испытала со стороны разных культурных контекстов. Церковь живет в мире, но она не от мира сего. Границу между Церковью и миром провести очень трудно. И это всегда будет важнейшей проблемой для Церкви: как сохранить свою идентичность, в то же время не устраняясь от мира, не превращаясь в гетто.

Более того, везде, где Церковь существовала, она оказывала влияние на культуру. Это касается не только Византии или Средних веков на Западе, то есть тех случаев, когда мы можем говорить о христианской культуре. Это относится даже к периоду Нового времени, когда Церковь на Западе была откровенно и акцентированно отставлена в сторону как фактор, чуждый и лишний в деле создания гуманистической культуры. Многие гуманистические и моральные ценности современного общества суть не что иное, как христианские принципы морального поведения. Церковь не была настолько чужда человеческой жизни, как того хотели бы некоторые люди.

У Православной Церкви есть много причин для того, чтобы благодарить Бога. Мы никогда не были политически могущественными, разве что в Византии и в некоторых современных государствах, где православные составляли большинство. Но даже тогда мы сознательно развивали такие институты, как монашество, для того, чтобы напоминать самим себе, что Церковь не принадлежит этому миру. И вообще в истории Православия было гораздо больше периодов страдания и унижения, чем славы и обладания светской властью. Если наша Церковь может хвалиться, то прежде всего своими мучениками и подвижниками, а не мирской силой. И мы только можем благодарить за это Бога. Ибо, как говорит Павел, «сила Божия в немощи совершается».