Иларион Алфеев - Человеческий лик Бога. Проповеди

«Лествица» включает тридцать «Слов», каждое из которых посвящено какой‑либо добродетели или какому‑либо пороку. «Лествица» содержит множество ценных духовных советов.

Написанная в VII веке для монахов Синайской горы, она содержит много уроков, которые относятся к нам, живущим почти четырнадцать веков спустя. Прочитаем, например, Слово 28–е, которое посвящено «священной и блаженной молитве» и мы увидим, как много там полезного для нас. «Молитва, — пишет святой Иоанн Лествичник, — есть пребывание и соединение человека с Богом; по действию же она есть утверждение мира, примирение с Богом… умилостивление о грехах, мост для перехождения искушений, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, дело ангелов, пища всех бесплотных… пища души, просвещение ума». Святой говорит, из чего должна состоять наша молитва: «Прежде всего изобразим на хартии нашего моления искреннее благодарение Богу; потом исповедание грехов и сокрушение души в чувстве; после сего да представляем Царю всяческих наши прошения». Таким образом, молитва должна включать три элемента: благодарение Богу, исповедание грехов и прошения, которые мы обращаем к Богу. Ведь если мы забываем поблагодарить Бога, если мы забываем исповедать грехи, то и те просьбы наши могут не дойти до Бога, остаться неуслышанными. Слово 28–е содержит и другие советы, например: «Не употребляй в молитве твоей премудрых выражений; ибо часто простой и неухищренный лепет детей был угоден Небесному Отцу их. Не старайся многословить, беседуя с Богом, чтобы ум твой не расточился на изыскание слов. Одно слово мытаря умилостивило Бога, и одно изречение, исполненное веры, спасло разбойника».

Нередко мы, встав на молитву, многословим, произносим одно слово за другим, но ум наш не вникает в смысл этих слов. Многие жалуются, что, вычитывая молитвенное правило утром и вечером, они не способны сосредоточиться на их содержании. Обычно это происходит оттого, что многословием и многомыслием мы забиваем в себе то главное, что должно быть в нас во время молитвы, — чувство искренней любви к Богу, обращенности к Нему. Святой Иоанн Лествичник дает простой совет: молитва должна быть немногословной. Одно слово мытаря: «Боже! будь милостив ко мне грешнику» (Лк. 18:13) — умилостивило Бога. И одно слово разбойника: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое» (Лк. 23:42), — сделало его достойным рая. Мы должны учиться такой молитве, которая охватывала бы все наше существо, когда каждое слово, родившееся в нашем сердце, доходило бы до Бога. Для этого не нужно особое время и особые условия. Краткую молитву — молитву мытаря или молитву Иисусову — можно творить в любое время и в любом месте, и она будет для нас тем мостом, который соединит нас с Богом.

Вот еще совет святого: «Старайся всегда возвращать к себе уклоняющуюся твою мысль, или, лучше сказать, заключай ее в словах молитвы». Смысл молитвы не в том, чтобы вычитать какое- то количество текстов, но в том, чтобы ум наш был «заключен в словах молитвы». Если молитвенное слово не дошло до нашего сердца, оно не дойдет и до Бога. Если мы молимся одними устами, а ум наш блуждает на стороне, то такая молитва бессмысленна, это пустое времяпрепровождение. Нужно учиться тому, чтобы за каждым словом молитвы стояло живое чувство. Если мы находим в себе силы молиться теми молитвами, которые Святые Отцы составили для нашей пользы, то изберем краткие молитвы, но будем помнить, что самое главное это заключать в слова молитвы наш ум, наше сердце и наше чувство.

Преподобный Иоанн Лествичник говорит: если ты долго молился, но не видишь плодов, не отчаивайся, «ибо самое пребывание в молитве есть уже приобретение». Действительно, мы молимся не только для того, чтобы поблагодарить Бога, исповедать свои грехи или испросить что‑то у Бога. Мы молимся и для того, чтобы просто побыть с Богом. Если выдаются в течение дня какие‑то минуты или часы, когда мы можем пообщаться с Богом, то это ценно само по себе. И даже если мы просили Бога о чем‑то, но наше прошение осталось не исполненным, не будем думать, что молитва была безрезультатной. Уже одно то, что мы обратились к Господу, предстали перед Ним, возложили на Него свое упование, приближает нас к Нему и возводит на новые ступени той самой лествицы, по которой каждый из нас должен восходить в Царствие Небесное.

2000

Сегодня совпали два великих праздника — Благовещение и Вход Господень а Иерусалим. Одновременно созерцаем мы начало и конец земного странствия Господа нашего Иисуса Христа. Начало — когда архангел Гавриил явился Деве Марии в Назарете и возвестил Ей о рождении от Нее Сына Божия, Царя Иудейского. Конец — когда Сын Божий вошел в Иерусалим, чтобы там принести Себя в жертву за спасение мира.

В Назарете ангел говорил Деве об Иисусе: «Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Г осподь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк. 1:32–33). А в Иерусалиме народ приветствовал Иисуса словами: «Осанна! Благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!» (Ин. 12:13). В обоих случаях речь идет о Царе и о Царстве. Но ангел возвещал о вечном Царстве Бога над человечеством, иудеи же тосковали о земном царстве Давида над Израилем. Они видели в Иисус пророка, который исцеляет людей и совершает чудеса: только что Он воскресил из мертвых Лазаря четверодневного. И они надеялись, что такой Человек сможет стать достойным царем, а потому и вышли навстречу ему с пальмовыми ветвями.

В течение всей Своей жизни Иисус был нищим странствующим проповедником, не имевшим, где приклонить голову. У Него не было ни дома, ни слуг, ни денег, чтобы заплатить подать… При этом Он всегда говорил о Царстве: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» — это были Его первые слова, обращенные к народу (Мф. 3:2). Все Его притчи — не тему Царства: «Чему уподоблю Царство Божие?» — спрашивает он. И отвечает: оно подобно зерну горчичному, жемчужине, найденной на поле, закинутому в море неводу, закваске в тесте.

Иисус всегда сознавал себя Царем. Даже на суде у Пилата, оболганный и поруганный, преданный Своим народом, на вопрос прокуратора: «Ты Царь Иудейский?» — отвечал: «Ты говоришь» (Мф. 27:11), — то есть «Да, Я Царь Иудейский». Но, говорил Он, «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18:36). В Царстве Христа нет служителей, которые могли бы помочь Ему, применив, например, военную силу; там есть только друзья Его, такие же кроткие и смиренные, как Он Сам, готовые следовать за ним на Голгофу.