Василий Болотов - Учение Оригена о Святой Троице

2) de conf. ling. 334. ἐμπρεπὲς… ἐφίεσθαι μὲν τοῦτον (τὸν Θεὸν) ἰδεῖν. εἰ δὲ μή δύναιντο, τὴν γοῦν εικόνα αὑτοῦ, τὸν ἱερώτατον Λόγον. leg. alleg. III, 99. οὗτος γὰρ ἡμῶν, τῶν ἀτελών ἂν εἴη Θεός.

3) de migr. Abrah. 366. de profug. 464. ὁ δὲ ὑπεράνω τούτων (τῶν δυνάμεων) Λόγος θεῖος… ὁ ἐγγυτάτω, μηδενὸς ὄντος μεθορίου διαστήματος, τοῦ μόνου ὃ ἔστίν ἀψευδῶς, ἀφιδρυμένος.

4) de quaest. et solution. (Keferstein, 116). διὰ τί, ὡς περὶ ἑτέρου Θεοῦ φησι τό• ἐν εἰκόνι Θεοῦ ἐποίησα τὸν ἄνθρωπον…; Θνητὸν γὰρ οὐδὲν ἀπεικονισθῆναι πρὸς τὸν… Πατέρα… ἐδύνατο, ἀλλὰ πρὸς τὸν δεύτερον Θεόν, ὅς ἐστιν ἐκείνου Λόγος… ὁ πρὸ τοῦ Λόγου Θεὸς κρείσσων ἐστιν ἢ πᾶσα λογικὴ φύσις• τῶ δὲ ὑπὲρ τὸν Λόγον… οὐδὲν θέμις ἦν γενητὸν ἐξομοιοῦσθαι.

19

этому священное слово и в настоящем случае отметило истинного Бога членом, сказав: „Я — Бог"(ὁ Θεός), а о Боге в несобственном смысле говорит без члена: „явившийся тебе на месте не τοῦ Θεοῦ, а просто Θεοῦ". 1 Этот Θεὸς и есть Логос. И Авраам пришел на место, которое указал ему Бог, и увидел это место издалека, т. е. пришел к Слову и увидел, что место, на которое он пришел, далеко от неименуемого и неизреченного Бога. 2 Словом,"Логос есть средняя божественная природа, он выше человека, но ниже Бога". 3

Наконец, задаются вопросом: можно ли считать Логос Филона личным? На этот вопрос даны самые разнообразные ответы: одни решают вопрос в положительном смысле, другие — в отрицательном, признавая Логос не личным, а только олицетворенным; третьи отклоняют самый вопрос, полагая, что сам Филон, вероятно, и не думал решать его, так как идея личности еще слишком смутно предносилась уму древних философов, которые не имели для нее даже термина; наконец, по четвертому мнению, самая система Филона требовала, чтобы в Логосе совмещались и эти противоположные черты: он должен быть личным, чтобы быть действительным посредником между миром и Богом, чтобы, действуя на мир чрез Свое Слово, Бог стоял вне возможности непосредственного соприкосновения с материей; с другой стороны, чрез посредство Логоса Бог должен реально присутствовать в мире, а эта цель легче всего достигалась бы при самом слабом и нерешительном различии между Богом и Словом. 4

1) de somniis I, 599. ὁ μὲν ἀληθεία Θεὸς εἷς ἐστιν, οἱ δ' ἐν καταχρήσει γενόμενοι, πλείους• διὸ καὶ ὁ ιερὸς λόγος ἐν τῶ παρόντι (Gen. 31, 13) τὸν μὲν άληθεία διὰ τοῦ ἄρθρου μεμήνυκεν, ειπών, 'Εγώ εἰμι ὁ Θεός• τὸν δὲ καταχρήσει χωρὶς ἄρθρου, φάσκων ὁ ὀφθείς σοι ἐν τόπω οὐ τοῦ Θεοῦ, άλλ' αὐτὸ μόνον Θεοῦ.

2) de somniis, I, 574.

3) Dorner, I, 32. de somn. II. ed. Mangey t. I, 683. εἰ τό, ἀληθὲς εἰπεῖν δεῖ, μεθόριός τις Θεοῦ φύσις τοῦ μὲν ἐλάττων, ἀνθρώπου δὲ κρείττων.

4) Soulier, pp. 160—164. Личным Логос Филона признает Кеферштейн (SS. 118. 122), опираясь на те места, где различие между Логосом и Богом представляется значительным, и однако, нет наличного повода для олицетворения Логоса. Таковы, напр., места, где он называется архангелом (de conf. ling. 341) или вторым Богом (de quaest. et solut.). Ср. Keferstein, 94. de conf. ling. 329. ὁ δὲ (Λόγος) μιμούμενος τὰς τοῦ Πατρὸς ὁδοὺς πρὸς παραδείγματα αρχέτυπα ἐκείνου

20

Это разнообразие ответов говорит уже за то, что спорный пункт не мог иметь важного значения для христианских писателей. Пусть Логос не будет даже существом личным: остается бесспорным, что он олицетворяется столь часто, что христианские писатели без всякого затруднения могли соединить с Логосом то представление, какое для них было желательно.

Учение Филона о Боге и Его Слове по своей постановке имеет скорее космологический, чем богословский характер. Дуалистическая основа этой системы не могла не выдвинуть на первый план вопроса об отношении между миром и Богом. Главный интерес ее сосредоточился именно на этом вопросе; связь между миром и Богом есть то неизвестное, найти которое было главною задачею системы Филона. Этою связью и является Логос. Он должен стоять в средине между обоими полюсами, но в логическом отношении он ближе к миру, чем к Богу Целесообразный строй мира достаточно разъясняется учением о Слове, но Бог как Сущий непознаваем, и бытие Слова нисколько не уяснило этой тайны. Можно даже сказать, что учение о Слове не установило никакого отношения между Богом в более точном Его определении, т. е. Богом как Сущим, и миром. Логос не есть существо, необходимо предполагаемое самым бытием Бога, а потому и Слово, мыслимое в Боге, не есть момент внутреннего самооткровения Сущего, а только начало откровения внешнего. Самое содержание божественного Слова есть уже мысленный мир, первообраз мира видимого, и если Логос есть мысль Самого Бога, то, во всяком случае, это не мысль Его о Себе Самом, а о мире. Словом, Логос у Филона существует

βλέπων, ἐμόρφου εἴδη. — Сильным возражением против личного характера Логоса служит то, что он представляется объединением идей, или λόγοι, частных логосов, которые тоже называются ангелами (de profug. 481). Поэтому Дорнер (I. S. 24) делает след. замечание: «Ja, da der Logos auch wieder die Einheit dieser δυνάμεις od. ἄγγελοι ist, so kann man, statt zu schliessen: die Engel sind persönlich, also auch der Logos, mit gleichem Rechte umgekehrt schliessen: entweder ist der Logos persönlich, dann sind es für ihn die Engel nicht, sondern sie sind die unpersönlichen Kräfte, deren Einheit er ist; od. die Engel sind persönlich, dann ist der Logos nicht mehr ihre persönliche Einheit». Дорнер допускает, что понятие о личности лежало вне круга представлений Филона. То же думает и Целлер, который, однако, предполагает, что Логос Филона — существо личное. Мнение, что Логос — существо и личное и безличное, принадлежит самому Сулье.

21

для мира, а не для Бога, и вне своего назначения как посредствующего начала оказывается лишним. Такой Логос, естественно, должен быть ниже Бога: представление Филона о Слове не есть ответ на чисто богословский вопрос: под какими признаками должно мыслить Сына верховного Бога? Филону нужно было существо высшее, чем видимый мир, но не настолько превосходящее его, чтобы отношения между ними стали невозможны, и Логос, подчиненный Отцу, есть результат, хорошо отвечающий этой наперед поставленной цели.

Философское учение Плотина о едином и уме представляет замечательное явление по той необыкновенной последовательности, с которою здесь проводится основное воззрение на первое начало, и по той отчетливости, с какою определяются подробности в отношении между первым и вторым началом.

Различие между конечным и бесконечным в системе Плотина сводится к основной противоположности между единым и многим."Как (произошло) из единого многое?" 1 — таков основной вопрос в учении Плотина. В каком направлении следует искать определения первого начала? Для Плотина этот вопрос решается не только тем, что единица предшествует всем числам, 2 но и высоким значением единства в самом бытии. Все сущее существует настолько, насколько сохраняет свое единство; что лишается единства, то погибает. 3 Таким образом, начало всего существующего должно быть единым. К такому воззрению на первое начало приходил уже Филон, но за Плотином остается то преимущество, что он остался верен этому воззрению до конца. Разделяя с Филоном мысль о непознаваемости первого начала, 4 Плотин пытается уяснить его отрицательным путем и, следуя указаниям своего основного