Николай Ведерников - Быть священником вчера и сегодня (сборник)

Человек, живущий духовной жизнью, не может быть в единстве с миром, его путь совершенно особый. Есть монастырь и есть монастырь в миру, то есть в любом случае должен быть настоящий подвиг. Это и есть идеал, в том смысле, что человек может жить в кругу своей семьи духовной жизнью. Есть блаженные семьи, где существует единство мировоззрения, взглядов на жизнь, и надо дорожить таким вот единством.

Но бывает, когда близкие люди начинают жалеть человека, это то, про что сказано: И враги человеку домашние его (Мф. 10, 36); они стараются отвратить его от духовной жизни из саможаления, возбудить у него жалость к себе. Вот, ты не с нами, ты не развлекаешься, не делаешь того, что мы делаем, не ходишь в гости и так далее; начинают преувеличивать, что ты изнуряешь себя, постишься. Вот так ближние, даже самые близкие люди, могут быть врагами; потому что в семье одни придерживаются одного мировоззрения, другие – другого. Это бывает даже внутри христианской, казалось бы, семьи; один человек стремится к активной духовной жизни, а другой, наоборот, плывет по течению, живет как придется: я, мол, верю в душе, мне достаточно. И часто в семье возникают непонимание и разногласия; это очень тяжело, особенно между близкими людьми – между мужем и женой, родителями и детьми. Один стоит на почве мира сего, а другой – на почве духовной; один Богу хочет служить, а другой хочет служить себе и вкусам и обычаям мира сего, быть достойным в глазах людей. Надо знать, что всегда возможно отрицательное и враждебное отношение к духовной жизни, потому что дух мира сего всегда враждебен духу Христову; знать, но не бояться ничего. Даже у священников со своей семьей бывают разногласия такого рода; совершенное отчуждение может быть. Но бояться этого не надо, потому что нам это предсказано Господом. Это в порядке вещей: люди разные, и у них разные духовные дарования или отсутствие этих дарований в какой-то мере, и разная степень их духовной приобщенности. Так что здесь и осуждать нельзя, и вместе с тем нельзя идти на поводу у духа мира сего. Поэтому христианину – настоящему христианину, конечно, не по названию, а по сущности – бывает трудно жить; трудно, но можно. Только всегда надо помнить, что христианская ответственность – это ответственность особая: непосредственно перед Богом.

Но и верующие, воцерковленные люди, которые живут как будто церковно, часто отвлекаются, то есть стараются обращать внимание на всё внешнее: нужно то-то, поклонов столько-то, молитв столько-то, или боятся оскоромиться в чем-то, или еще что-нибудь, забывая о том, что всё это только средство. Ответственность в этих вещах нужна, и нужна строгость к себе, но это не должно быть на первом месте в нашем сознании. Главное – любовь к Богу. Задача христианина – быть человеком среди людей, быть человечным; а мы до этого часто не поднимаемся. Совсем не редкость, что бываем бесчеловечны, равнодушно проходим мимо и страдания человеческого, и нужды человеческой.

Человечность – это умение в каждом видеть человека. Вот на что надо обратить внимание, вот этого хочет Господь: нашего сердца; дать сердце другому человеку: Сын мой! отдай сердце твое мне (Притч. 23, 26). Вот на что Господь обратит внимание на Страшном суде; а суд-то – это не только в конце, суд – по смерти каждого из нас, частный суд; и ведь всё это наступает, это приближается.

В современной православной литературе можно встретить мысль о том, что духовник – скульптор человеческой души. Мысль эта очень сомнительна, как и всё, что порождает отношение несвободы. Есть такое понятие аскетики – младостарчество, когда священник думает, что, приняв сан, он уже старец, имеет право руководить и вести человека на небо. Это полный абсурд: у него ни опыта нет, ни соответствующих знаний. Он не имеет такого права. Вот и получается младостарчество. Вполне возможно, что при этом и пастырь, и пасомый попадают в яму. Такое мнение священника о себе ведет в погибель, а не на небо. Сейчас, к сожалению, подобное бывает с молодыми, недавно рукоположенными пастырями: они мнят себя старцами. Это страшная вещь.

Старец – явление харизматическое, можно сказать, духовный гений, и не каждому это дается, а единицам. Отец Иоанн (Крестьянкин) правильно говорил: «Сейчас нет старцев, но есть опытные старички». Так что сегодня нельзя подходить к священникам как к старцам. Руководствуйтесь святоотеческой литературой, своим духовником и смиренно идите этим путем, спокойно, без каких-либо взрывов, без каких-то особых сверхмощных подвигов, Боже сохрани. Сейчас время скромное, люди святые должны быть в тени, не должны сообщать никаких внешних чудес, а скромно исполнять волю Божию на своей должности, смиренно жить по Промыслу Божию и никаких сверхзадач себе не ставить, – вот таков путь сейчас, в наше время. И это очень важное указание старцев.

Но духовник вправе дать оценку самого греха, потому что грех есть грех. Духовник, естественно, помогает человеку его осознать, если тот сам не осознает; называет надлежащим именем грех, который тот совершил. Он должен помочь, для этого он и существует, – но без насилия, а только чтобы человек осознал, разобрался в себе. А уже вторгаться в свободу человека, в его отношения с Богом духовник не должен; ему нужно присматриваться, как Господь воздействует, – и помогать человеку раскрываться навстречу этому воздействию. Духовник должен устранять препятствия на пути, расчищать дорожку, – в этом задача духовника.

Абсолютно неверно мнение о том, будто бы духовник должен оказывать давление. Среди молодых священников встречаются такие, которые применяют императивное руководство: делай так и так, не делай так. Этого не должно быть. Духовник – это старший друг; он такой же грешник, но просто он по некоей опытности и по своему сану может помогать, присматриваясь к тому пути, которым идет данный человек, – именно к его индивидуальному пути. Задача духовника – выполнять замысел Божий о человеке, а не свой собственный замысел, и притом о данном человеке, выявить то, что Господь задумал о каждом человеке. Никак нельзя ничего нарушать, вторгаться своей волей, а «это делай», «это не делай» и так далее – такого не должно быть. Тут необходима именно большая чуткость и, конечно, любовь. Если есть любовь, она всё определяет и подсказывает. Любовь в сердце подскажет и нужные слова, и выражения. Тогда и у человека появится ответственность за свои поступки, и даже какой-то страх, – добрый страх оскорбить, огорчить, но не духовника, а прежде всего Бога, потому что духовник ведет к Богу, а не к себе. Бывает, духовники ведут к себе, то есть привязывают к себе именно как к личности, этого не должно быть. К Богу нужно привести, ко Христу, всё внимание направить на это. Тому, кто исповедуется, надо помнить, что духовник – это путеводитель ко Христу; Христос здесь главный – и никто другой. Он умер за нас, Он имеет право совершать Литургию и другие Таинства, – именно только Христос. Священник – это только видимый посредник. Так что это очень большая задача – чуткость и деликатность по отношению к пасомому, к приходящему. Всякое давление и какие бы то ни было приказы, естественно, исключены.