Серафим Барадель - Служба преподобному Силуану Афонскому

Помяни убо обетование твое молитися о всем скорбящем роде человечестем. Аще и живущии пред Лицем Бога Живаго не могут помышляти земная, вонми воздыханию нашему в час сей, и умоли милостиваго Господа, да ниспослет и нам, погибающим, Духа Утешителя, да разумеем, что есть любы к Богу, и что есть любы к человеку, и вдохновимся силою сея любве последовати Христу аможе аще пойдет.

Ей, Силуане блаженне, душа твоя вся в любви есть, сего ради припадаем ти и со слезами вопием: подаждь омраченному уму нашему помысл смирения и умиления, еже никогоже оскорбляти, но молитися о всех, якоже о себе самех. Вообрази в нас Образ Христов, якоже познал еси Его Духом Святым, и научи нас пути, имже шел еси, пути смиреннаго плача, покаяния и послушания. Ты бо еси отец наш, иже породил еси нас словом твоим, и мы чада твоя и овцы двора твоего, аще и недостойнии. Пребуди убо неотступно с нами, наставляя нас на истину Христову. Стеною молитвы твоея огради Обитель сию и всех живущих в ней, и утверди ю на камени евангельских заповедей, да сподобимся служити непорочно и верно слову и делу твоему. Мир и любовь помози нам обрести прежде конца, и в час смертный вложи в уста наша молитву твою сию: «Слава Тебе, Господи, яко ныне иду к Тебе, и имам вечно в мире и любви зрети Лице Твое. Твой тихий, кроткий взор привлече душу мою, и она скучает по Тебе; со Отцем и Святым Духом, Тебе слава во веки веков. Аминь».

Жизнь блаженного Старца Силуана внешне протекала мало интересно. До призывного возраста это была жизнь бедного русского крестьянина, потом обычная военная служба в нижних чинах, и затем долгие годы, 46 лет, монотонной монастырской жизни простого монаха.

Формуляр Монастыря говорит о нем следующее: Схимонах Отец Силуан; мирское имя — Семен Иванович Антонов, крестьянин Тамбовской губернии, Лебединского уезда, Шовской волости и села. Родился в 1866 г.; на Афон приехал в 1892 г.; в мантию пострижен в 1896 г.; в схиму — в 1911 г. Послушания проходил: на Мельнице, на Каламарейском метохе (владение Монастыря вне Афона), в Старом Нагорном Русике, в Экономии. Скончался 11/24 сентября 1938 года.

От «родился» до «скончался» — все бедно, не о чем рассказать; касаться же внутренней жизни человека пред Богом — дело нескромное, дерзновенное. Среди площади мipa открывать «глубокое» сердце христианина — почти святотатство; но уверенные в том, что ныне Старцу, ушедшему из мipa победителем мipa, уже ничто не страшно, уже ничто не нарушить его вечного покоя в Боге, позволим себе попытку хоть что-нибудь рассказать о его чрезвычайно богатом, царственно высоком житии, имея в виду тех немногих, которые и сами влекутся к той же божественной жизни.

Полем духовной борьбы для всякого человека, прежде всего, является его собственное сердце; и тот, кто любит входить в свое сердце, оценит выражение Пророка Давида: «приступит человек и сердце глубоко» (Пс. 63, 7). Подлинная христианская жизнь течет там, в глубоком сердце, сокрытом не только от посторонних взоров, но в полноте и от самого носителя этого сердца. Кто входил в этот таинственный чертог, тот несомненно испытал невыявляемое изумление пред тайной бытия. Кто чистым умом погружался в напряженное созерцание своего внутреннего человека, тот понимает невозможность проследить в полноте течение своей жизни даже за короткий отрезок времени, тот сознает невозможность уловить процессы духовной жизни сердца, которое своей глубиной касается того бытия, где уже нет процессов. А ведь перед нами, в данном житии, стоит как будто именно эта задача: изобразить внутренний процесс роста великого подвижника.

Нет, мы не поставим пред собой невыполнимой задачи. Мы лишь отчасти коснемся тех этапов его жизни, которые нам лучше известны. Еще в большей степени мы считаем неуместную попытку научного психоанализа, ибо там, где действует Бог, наука не приложима.

Из долгой жизни Старца наиболее ясно мы удержали в памяти несколько фактов, являющихся показательными для его внутренней жизни и в то же время его «историей». Первый из них по времени относится к его раннему детству, когда ему было не более 4-х лет. Отец его, подобно многим русским крестьянам, любил оказывать гостеприимство странникам. Однажды, в праздничный день, с особенным удовольствием он пригласил к себе некоего книгоношу, надеясь от него, как человека «книжного», узнать что-либо новое и интересное, ибо томился он своей «темнотой» и жадно тянулся к знанию и просвещению. В доме гостю был предложен чай и еда. Маленький Семен с любопытством ребенка смотрел на него и внимательно прислушивался к беседе. Книгоноша доказывал отцу, что Христос не Бог, и что вообще Бога нет. Мальчика Семена особенно поразили слова: «Где Он, Бог-то?»; и он подумал: «Когда вырасту большой, то по всей земле пойду искать Бога». Когда гость ушел, маленький Семен сказал отцу: «Ты меня учишь молиться, а он говорит, что Бога нет». На это отец ответил: «Я думал, что он умный человек, а он оказался дурак. Не слушай его». Но ответ отца не изгладил из души мальчика сомнения.

Много лет прошло с тех пор. Семен вырос, стал большим здоровым парнем и работал неподалеку от их села, в имении князя Трубецкого, где старший брат его взял подряд на постройку. Работали они артелью; Семен — в качестве столяра. У артельщиков была кухарка, деревенская баба. Однажды она ходила на богомолье и посетила, между прочим, могилу замечательного подвижника — затворника Иоанна Сезеновского (1791–1838). По возвращении она рассказывала о святой жизни затворника и о том, что на его могиле бывают чудеса. Некоторые из присутствовавших стариков подтвердили рассказы о чудесах, и все говорили, что Иоанн был святой человек.

Слыша эту беседу, Семен подумал:

«Если он святой, то значит Бог с нами, и незачем мне ходить по всей земле — искать Его», и при этой мысли юное сердце загорелось любовью к Богу.

Удивительное явление, с четырехлетнего до девятнадцатилетнего возраста продержалась мысль, запавшая в душу ребенка при слышании книгоноши; мысль, которая, видимо, тяготила его, оставаясь где-то в глубине неразрешенной, и которая разрешилась таким странным и, казалось бы, наивным образом.

После того, как Семен почувствовал себя обретшим веру, ум его прилепился к памяти Божией, и он много молился с плачем. Тогда же он ощутил в себе внутреннее изменение и влечение к монашеству, и, как говорил сам Старец, на молодых красивых дочерей князя стал он смотреть с любовью, но без пожелания, как на сестер, тогда как раньше вид их беспокоил его. В то время он даже просил отца отпустить его в Киево-Печерскую Лавру, но отец категорически ответил: «Сначала кончи военную службу, а потом будешь свободен пойти».