Максим Исповедник - Творения

[379] А коли это так, то кто же, если хоть какое приобрёл себе благочестие, не знает, какое благоволение Бога призывают на всех подобные богоугодные дела, которые всегда преисполнены стремления к Нему? И, чтобы не накликать беды, умолчу о том, что случается, напротив, из‑за лености к таким делам. Кто же сможет измерить потоки слёз, излившиеся из глаз всех обитателей этой провинции при отъезде этого человека? когда все обступили его и тянули каждый к себе, чем угодно препятствуя его восшествию на корабль, испуская жалобные стоны, будто требуя, по роду и возрасту: одни — кормителя бедности, другие — управителя изобилия; вдовы — заступника, сироты — отца, нищие — нищелюбца, и страннолюбца — пришельцы, и братья — братолюбца, больные — врача, несчастные — утешителя, старые — посох, и все вообще — того, кто делается всем для всех, чтобы приобрести всех (1 Кор 9:22) и ради всех самому стать приобретением Бога. Поэтому по дарованной тебе у Бога милости, благословенный господин мой, какими знаешь способами и через каких знаешь лиц, если можешь заставить снова его вернуть, знай, что великую принесёшь жертву Богу, а богоданным государям нашим окажешь истинное доброжелательство и обеспечишь нерушимую безопасность. Нет ведь более преданного раба их благочестивого царствования, чем он. Будь здоров, многолюбимый и преданный раб Божий, всех для меня дражайший.

Во всякий век Бог, промыслительно заботящийся о человеческой природе и нашем всеобщем спасении, являл, будто свет, блистающего добродетелями человека святой жизни, вмещавшего, как бы по предопределению, Божественные законы, и даровал ему такую силу, которая была потребна для обращения руководимого народа, чтобы прочие люди, как бы следуя светочу праведных дел, и сами приводили свою жизнь в добрый порядок, [380] и никто не мог бы их сбить с толку благодаря их неведению. Нашему же веку явлен светочем и правилом добродетели христолюбивый наместник Георгий, муж великий, столь великой добродетели и по милости Божией столь изобилующий силой,<649>превосходящей силу некогда уготованных и посланных ради этого мужей, сколь было нам — или, вернее, нашему веку, угнетённому великим гнётом порока — потребно, чтобы вырваться из трясины безобразящих нас грехов. Муж изо всех боголюбивейших мужей прошлого и настоящего благой и человеколюбивый, сострадательный, кроткий, терпеливый, стойкий, смиренномудрый, благоразумный, незлобивый, нестяжательный, любящий, не помнящий зла, добродеющий, страннолюбивый, нищелюбивый, соболезнующий, отзывчивый, усердный, бдительный, любящий Церковь, и — что всего драгоценнее — пылкий ревнитель правоверного благочестивого учения. И всё остальное соответственно, что содержится в предыдущем письме, в котором, и в другом ещё письме благословенному господину моему, я это отчасти изъяснил. Все ведь совершенства этого мужа речь не в силах охватить, да это и невозможно; и это я сообщил для того только, чтобы богохрани- мый господин мой, зная боголюбие этого мужа, дела которого стяжали ему милость Божию, принял и почитал его, и вверил бы покровительству благочестивых и всемилостивых государей наших, являющих на земле образ Божественной власти, и убедил их не принимать злых языков мужей беззаконных, которые творят обман, будто наточенная бритва, и любят зло больше доброты (Пс 51:45), чтобы не было места лжи против правды, и не имела несправедливость воли говорить против справедливости, и вообще порок — против всякой добродетели, по взаимному их превращению и смешению. Ведь писано: «Нехорошо обвинять мужа праведного, и нельзя строить козни против справедливых правителей» (Прит 17:26). Так и подобает поступить благословенному господину моему, любящему мудрость и рассудительность, о вечном сохранении которой у благословенного господина моего я молюсь, ибо она хранит душу его и тело. А доставившего это письмо моего ничтожества — человека, у которого разум души [381] опережает возраст тела — молю принять как следует ради выдающегося его разума, усердия к Божественному учению и искреннего расположения ко мне, убогому, которое он не считает недостойным питать.

Из письма святого Максима, написанного к игумену Фалас- сию<583D>. Зная, что ты, отец мой, из таких людей и им подобных, и понимая, что ты всею силою, более чем кто- либо в нашем поколении, заботишься лишь о том, что принадлежит Ему, я счел необходимым сообщить тебе то, о чем я только что получил письмо из блаженнейшего Города от неких почтенных мужей, вместе с тобой всем сердцем любящих Бога, о доблести этих людей в деле, касающемся догматов самой святой кафолической и апостольской Церкви.

Ибо они дали знать, что из‑за этого дела там, то есть в царственном Граде [1609], сделалось великое смятение среди мужей священных и церковных; так было и раньше, но в особенности в то самое время, когда они приняли апокрисиариев, посланных туда ради возведения папы с утвержденным решением [1610].

Ибо тогда, именно тогда, после многих речей, которые они произнесли в связи с утверждением папы, они вновь, для свершения этого и во исполнение своего желания, предложили им догматическую хартию (chartam) [1611], ныне ими составленную, заявляя: «Мы предоставим вам поддержку в капитуле (in capitu- 1о) [1612], ради которого вы прибыли сюда, предприняв столь долгий морской путь, только в том случае, если вы пообещаете убедить того, кто будет посвящен в папы, подписать эту хартию, и безо всякого исключения согласиться с догматами, которые в ней содержатся.<585А>

Они [1613]же, понимая ценность того, что они защищают, и понимая, что из‑за [всего] этого первая из Церквей, митрополия и Город [1614]остается вдовой столько времени, добились осуществления своего плана следующим образом. А именно, когда эти люди [1615]решили, что вопреки разуму их новая ересь достигнет и его [1616], они [1617], чтобы добиться того, к чему они стремились, стали действовать спокойно и разумно, и как бы уступая, сказали: «Мы со своей стороны не можем предоставить вам гарантий, ибо нам вверено служение, но не право решать дела веры. Однако мы заверяем вас в том, что сообщим все, что вами предложено и покажем саму хартию тому, кто будет рукоположен в папы, и если<585В>он рассудит, что она хороша, попросим заверить ее своею подписью. Ныне же не пытайтесь из‑за этого чинить нам препятствия и прогнать нас силой или силой задержать нас здесь, ибо невозможно, чтобы кто‑либо заставил кого‑то делать что‑либо силой, а особенно в деле веры. Ибо в этом деле и весьма робкий становится в высшей степени храбрым, и самый малодушный оказывается величайшим воином, и, укрепляя душу Словом Божиим, он даже в величайшем гонении будет скорее тверд, чем слаб; сколь же более это относится к Римской Церкви и клиру, [Церкви,] которая от века и доныне является старшей (senior) из всех Церквей, которые есть под солнцем? Это канонически следует как из соборов и апостолов, так и от<586А>высшего главы их [1618], и принято по жребию (in sor- tem adepta), и никогда не писалось никаких отчетов, касающихся понтификата, и она [1619]не обязана издавать синодальные послания (synodicarum chartarum), так как все они [1620]в этих делах равным образом подчинены ей, согласно священному праву».