Виктор Острецов - Статьи разных лет

Наше мышление и строй жизни в основном сугубо языческие, — мы поклоняемся силам природы и политики, независимо от того, добрые они или злые. Мы всем им приносим жертвы, пытаясь откупиться от злых и задобрить их, уговаривая служить нам. Но много ли можно сделать хорошего, пребывая в кромешной тьме неразличения добра и зла и мысля в духе материалистов-язычников?

Бесспорно, едва ли не коренной вопрос понимания своей истории — вопрос об исторической природе русского Самодержавного строя. Этот вопрос стоит достаточно ясно и остро. Данный нам, русским, промежуток времени в тысячу лет — есть образ осуществления своего национального облика в силу заложенных Творцом в нас душевных и духовных качеств. Перед нами — осуществлённая в истории нравственно-психологическая генетика. Путём длительного отбора нужного и отсеивания вредного и чужеродного русский народ столетиями шёл к той законченной в своём совершенстве форме жизни, которая получила ясное выражение в двух словах — Православие и Самодержавие. Этот религиозно-нравственный идеал стал основой государственного, политического строя России, это идеал совершенный, выше которого нет и быть не может.

Теперь ответим на вопросы, которые встают перед сегодняшним русским человеком и на которые ему да сих пор монопольно отвечали академики и доктора школы того «научного социализма», который сам А.В. Луначарский назвал ничем иным, как выражением истинного духа практического иудаизма… (См. «Религия и социализм». Спб., 1908 г., т. 1).

Вы спросите, но почему же тогда пала самодержавная власть? Да потому, что наша нация оказалась в то время ниже нравственно-религиозного идеала, который создал Самодержавие… Она, особенно в последние годы перед революцией, разлагалась, атомизировалась, теряла нравственные ориентиры, погружалась в хаос абсолютной безнравственности, распадалась на глазах. Интеллигенция «серебряного века» не имела чёткого идеала, была безрелигиозна, нигилистична, а её блестящее образование служило искусственным развлечениям ума праздного и заимствованного. Авторитета такая интеллигенция не имела и иметь не могла среди большинства народа. Ей просто нечего было ему предложить. Тем более, что её роль изначально, в силу характера её либерального образования а учебных заведениях, сводилась именно к отрицанию религиозно-нравственного идеала и исторических заветов русского народа. В условиях нарастающего распада общества взоры людей все чаще обращались в сторону единственной организованной силы, способной удержать жизнь хотя бы в рамках внешнего порядка, защитить от хаоса и разрухи. Именно как следствие разложения и распада и явилась власть большевиков со всеми признаками власти уголовной, но возведённой в ранг юридической законности. Большевики стали символом болезни и её выражением. Культ распада и разложения в большевизме обрёл своё естественное выражение.

Нравственному идеалу Самодержавия соответствовала, как вообще нравственному началу, свобода подчинения человека этому началу. Отступление от него вызвало в обществе необходимость создания механизма защиты от полного самоуничтожения — механический же принцип сцепления частей. Но в реальной жизни механический, насильственный принцип власти не может удержать общество от распада, что и показала в конечном итоге история СССР.

Новая власть приступила к формированию единства взглядов общества на основные вопросы частного, общественного и политического бытия. Но поскольку новый идеал изначально имел порочную основу — отрицание религиозно-нравственного начала и культурной традиции, то и внедрение «единства» нуждалось в постоянном всестороннем контроле и насилии.

В сущности говоря, и нынешний идеал «власти народа», так называемый демократический, говорит о глубоком падении главных принципов человеческой жизни. Властвовать должно не мнение большинства, не народ, а идеал правды и истины в народе. Народ может спиться, разложиться, являть ужасную картину гниения. Опираться на мнение большинства в таком народе — это верный путь к гибели. Если бы, например, в науке следовали бы принципу большинства, то наука бы просто не существовала. Следовать надо принципу правды, истины, а не большинству. «Народ отверг Самодержавие». Отверг, верно, и что с ним стало?..

Вся сила Самодержавия покоилась на доверии народа к своим религиозным идеалам. Это доверие и создало высшее достижимое на земле, в падшем мире, выражение власти справедливости — Самодержавие. В этом факте и объяснение, почему эта власть не создала механизмов тотального насилия над личностью и даже просто сильного механизма внутренней государственной защиты. Она была выражением единства нации в понимании своих идеалов, держалась доверием народа к своим идеалам религиозным и нравственным, а при отсутствии такого доверия лишалась своего смысла. В этом факте и объяснение поведения Царя в последние годы перед переворотом. Он просто не мог пойти по пути тирании, деспотии. Чека! Ему нужно было только одно — либо уверенность в доверии народа к Его власти, либо отречение от власти…

Государь ясно видел будущие пожары и гибель России, ясно понимал, что ждёт русский народ, отрёкшийся от своего Вождя и исторических заветов. Что может быть более трагично? И может ли не быть трагичной судьба народа, терпящего глумливые поношения своего Государя? Народ поверил, что всевозможные Ленины и Троцкие озабочены судьбой русского крестьянина и русского рабочего больше, чем его прирождённые, от Бога поставленные священники, его дворяне, его Государи… Троцкий (Бронштейн) — друг, а Николай II — враг. Ну можно ли было пасть так низко? Так отупеть и озлобиться… Как гласит 105-й псалом, «И разгневася яростию Господь на люди Своя, и омерзи достояние Своё, и предаде я в руки врагов, и обладаша ими ненавидящие их…»

Разговоры о слабости Царя и о том, что Самодержавие прогнило, говорят лишь о глубоком непонимании природы Самодержавия. Если, к примеру, человек отказался жить по правде и стал лгуном и аферистом, то значит ли это, что правда прогнила? Не вернее ли будет сказать, что этот человек прогнил. Если миллионы людей отказываются от высоких идеалов, то значит ли это, что эти идеалы прогнили? Любовь к правде и исповедывание всем народом высоких заветов, открытых Богом в святых догматах Церкви, вызвала к жизни и соответствующую форму власти. Отказ от жизни по правде, от горних идеалов неизбежно, само по себе, лишает эту форму Верховной власти её смысла. Самодержавие, крепкое любовью народа, как и любовь не терпит насилия. Ведь оно было призвано осуществлять три завета: во-первых, хранить народную жизнь неповреждённой в её православном исповедании, охраняя силой государственной власти от воров и прочих преступников, еретиков и соблазнителей: во-вторых, охранять Церковь и, в-третьих, выражать интересы государственности русского народа.