Николай Арсеньев - О Жизни Преизбыточествующей

И другие образы, также нередко вдохновленные Писанием, встречаются в религиозной истории человечества для выражения этого духовного искания и устремления души.

Так например, Ориген, комментируя ветхозаветные книги «Исход» и «Числа», находит выражение для томления рода человеческого в образах «палаток» и «колодцев», которыми пользовались в своем странствии по пустыне сыны Израилевы. Так и мы призваны не строить себе постоянных домов, а быстро по приказу собирать палатки свои и двигаться вперед в неослабном искании Вечной Истины. «Палатки суть род временного пристанища для тех, кто постоянно в пути… Обратите внимание на их палатки, в которых они постоянно странствуют и постоянно двигаются вперед, и чем больше они продвигаются вперед, тем больше разрастается перед ними их путь продвижения и простирается в бесконечность» (Толкование на книгу Чисел, слово 17,4). А колодцы, копаемые в пустыне, тоже — образ томления нашего по Боге живом, по Источнике Вечной Жизни. «Вернемся к Исааку и будем вместе с ним копать колодезь живой воды… будем так долго копать, пока воды колодца не выйдут из берегов своих и не затопят мест обитания нашего…» «Посмотри, какой источник воды живой находится, может быть, в душе каждого из нас… Каждый из нас, что являемся служителями Слова, копает колодезь и ищет воду живую, чтобы утолить жажду слушателей» (Толкование на книгу Бытия, слово 13,4; там же, 1–4) [6] См. замечательную антологию из писаний Оригена — Origenes. «Geist und Feuer». Ein Aufbau von Hans Urs v. Balthasar. . Евангельский образ воды живой, текущей в жизнь вечную и утоляющей томление пьющих от нее, глубоко пронизает всю внутреннюю жизнь и все писания Оригена [7] Срв. слова Данте (в начале XXI песни его «Чистилища») о той воде живой, а которой просила самарянка и которая одна только может утолить жажду сердца: La sete natural che mai non sazia se non con l’acqua onde la femminetta Samaritana domandф la grazia. .

Образ странствия, исполненного томления по заветной, далекой цели, тем более недоступной, чем она священнее и желаннее, встречается и в ряде легенд и сказаний Средних Веков, посвященных исканию Земного Рая (сказания восточные и западные) и в западных средневековых легендах о св. Граале, который, согласно легенде, есть величайшая святыня на земле — чаша Тайной Вечери и вместе с тем чаша, в которую собрали струившуюся с Креста Кровь Христову, над которой беспрестанно незримо совершается небесная Евхаристия в непрерывном сос л ужении ангельских чинов [8] См. напр.: «Lestoire del Saint Graal» (The vulgate version, vol. 1,1909, p. 32–35, 40–41) of the Arthurian Romances», edited by H. O. Sommer, и «La Qeste del Saint Graal», cap. ХП (ibid., vol., VI, p., 189). . Ее могут достигнуть и узреть только немногие избранные, только чистые сердцем и герои духа и только после величайших напряжений и усилий. Сказание о Земном Рае и повести о Св. Граале суть подлинные повести религиозного томления.

Но самый яркий и непосредственно напрашивающийся образ — бездна сердца, которая не может быть ничем тварным заполнена и жаждет безмерности Божией для своего заполнения. Нередко вспоминались слова псалмопевца: «Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих» — «Abyssus abyssum invocat».Эти слова все снова комментируются мистиками Средних Веков. А в 17–ом веке Паскаль пишет: «Le vide du coeur, le gouffre infini ne peut etre rempli que par un objet infini et immuable, c’est–a–dire, par Dieu luimeme» — «Зияющая пустота сердца, бесконечная бездна может быть заполнена только Предметом бесконечным и непреложным, т. е. самим Богом».

Различные образы, различные голоса говорят о том же — о пустоте сердца без Бога, о томлении духа, о жажде духовной.

Но оставим образы и вернемся к существу дела — посмотрим, как это томление проявлялось в течение многих веков истории человечества и какие ответы оно находило. Остановимся лишь на некоторых примерах.

Древняя Индия. В ней есть фон глубокого пессимизма, усталости от жизни и тщеты, ужаса и . перед смертью и перед кошмарным колесом бесконечных перерождений. Но есть выход!, Из Упанишад, например, (наряду с детской игрой слов и грубым магическим суеверием) звучит опять и опять на разные тона и с разных сторон: [9] См. мою книгу «Жажда подлинного бытия», Берлин, 1922 г., стр. 66 сл. истинная, основная Реальность принадлежит лишь Тому, Единому, мир существует лишь чрез Него, или мир есть Оно Само, только под нашим углом зрения, или мира нет и вовсе. Но есть То — «Полнот а»бытия [10] Срв. Chandog. Upan. 7,23; Brihadaran. Up. 5,1. , Подлинное, Неиссякаемое, Бессмертное, то, где душа может успокоиться, истинная сущность души, не только ее Родина [11] Mokshadharma, Adh. 206,4. (Deussen, Vier philos. Texte des Mahabharatam, стр. 230). и цель, но ее субстанция, основа, «Атман» — великое мировое «я», «Самость» мира и души, «Реальность Реальности» (Satya Satyasya) [12] Brihad–Aran. Up. 2,1,20; срв. Oltramare, L’histoire des idees theosophiques dans l’inde, 1907, Paris, 75,115. . Это есть — «цель Упанишад» [13] Qvetacvatara — Up. 1, 6 (Deussen, Sechzig Upanishad’s des Veda, стр. 294). , имя Ему — «Предмет Томления» [14] Kena — Up. 3,31 (ibid. стр. 208). ; «кто познал Его, становится мудрым, и ища Его пускаются в путь аскеты, в томлении по (иному) краю»; и еще: «познав Его, брахманы перестают желать себе сыновей, имущество, миры, и как нищие пускаются в бездомную жизнь» [15] Brihad–Aran. Up. 3,5; 4,4,22; срв. Oledenberg, Die Lehre der Upanischaden und die Anfange des Buddhismus, 1915, 139. . Ибо что стоит наш мир и все его блага и наслаждения и богатства: «весь мир есть добыча смерти» [16] Brihad–Aran. Up. 3,1–3; срв. 4, 3, 7; о пессимистических элементах в миросозерцании Упанишад срв. Oldenberg, 1. с. 116–124. , он полон зол, он охвачен беспрестанным процессом умирания, всеувлекающим вихрем преходящести, и так далее без конца — в бесконечных повторениях [17] Maitrayana — Up., 1, 3–4. , он безрадостен и объят тьмою [18] Brihad–Aran. Up. 4,4,11; Isa — Up. 3. . Наша истинная сущность, наше истинное «я» томится в нем, как пленник, как бессильный, жалкий калека, скованное цепями смерти и мучительных, все новых возрождений, как человек, опьяненный злыми чарами, волшебным зельем наваждения и обмана [19] Maitr. — Up. 4, 2. О возрождениях срв. Maitr. — Up. 3, 2–5, Chand. Up. 9, 6, 3. . Поэтому «спаси меня!» — взывает царь Brihadratha к мудрецу Cakayanya: «ибо я чувствую себя в этом мире, как лягушка в безводном колодце» [20] Maitr. Up. 1, 4. . К чему мне все блага мира, «к чему мне все то, что не может мне доставить бессмертия?» говорит мудрая жена мудреца Яжнавалкьи [21] Brihad–Aran. Up. 2, 4, 3 (= 4, 5, 4). Сходны с этим и слова молодого героя Катхаки–Упанишад пред лицом смерти 1, 26–28. . «Из небытия возведи меня к бытию, из тьмы возведи меня к свету, из смерти возведи меня к бессмертию», так читаем в одной из Упанишад [22] Brihad–Aran. Up. 1,3,28 (Deussen, Sechzig Upanishad’s, 390). . Ибо есть Нечто, или Некий «Нестареющий, Древний … Вечный» [23] Qvetacv. Up. 3, 21 Sacred Books of the East, vol. XV, 248); срв. напр. Deussen, Vier philos. Texte aus d. Mah. I, Adh. 45,30 (стр. 29). , «существующий Сам через Себя», нечто «Бессмертное, Постоянное», «не знающее изменений» [24] Mokshadh., Adh. 206,32; Adh. 179,25; Sanasujataparv. Adh. 43,30 (Vier phil. Texte… стр. 232, 134, 22); Mund. — Up. II, 2; срв. Kathaka — Up. 3,15. , «Лучезарное и Непреходящее» [25] Prasna — Up. 4, в конце (перев. у Hillebrand’a, Aus Brahmanas u. Upanishaden, 1921, стр. 147). . Это то, что «по ту сторону голода и жажды, скорби и заблуждения, старости и смерти» [26] Brihad–Aran. Up. 3, 5, 1; или еще: «Атман, который свободен от греха, свободен от старости, от голода и жажды» (Chand. Up. 8, 1, 5; 8, 7, 1). Срв. еще Brihad–Aran. Up. 3,'8, 8 (перев. (Hillebrand’a). , « Великое, свободное от болезней» [27] vier philos. Texte… 1,43,31 (стр. 22). , «имя которому: «Высоко», ибо Он высоко вознесся над всяким злом» [28] Chand. Up. 1, 6, 7. , Неизреченный, Непостижимый, «глубоко сокрытый, которого нельзя ни охватить мыслью, ни измерить» [29] Maitr. Up. 5; Taittiriyaka — Up. 2, 9; срв. Oltramare, 74. , Истинный, Тот, про которого можно лишь сказать: «Он есть!» [30] Kathaka — Up. 6,12. и который один только истинно и существует [31] Срв. J. Dahlmann. Nirvana. Eine Studie zur Vorgeschichte des Buddhismus, 1896, стр. 54 сл., где ряд цитат из Махабхараты. . В Нем прибежище [32] Mokshadh., Adh. 206,32 (Vier philos. Texte, стр. 232). , и избавление и жизнь, Он есть желанный «берег», «по ту сторону скорби» [33] «Я слыхал, что кто познал Атмана, преодолевает скорбь», говорит Нарада мудрому Санаткумаре, « я же в скорби. Поэтому соблаговоли, о господин, перевести меня на тот берег — по ту сторону скорби ! » (Chand. Up. 7,1,3). Ср. Maitr. Up. 6,30 S.B.E. vol. XV, 328. Mokshadh., Adh. 179,36 (Vier philos. Texte…, стр. 136). . Про него говорится: «Бесконечное есть блаженство. Ни в чем конечном не может быть блаженства. Только в бесконечности — Блаженство » [34] Chand. Up. 7,23 (S.B.E., vol. 1,123). . И еще: «Брахман есть Блаженство I» [35] Taittir. Up. 3, 6; срв. Taittir. Up. 2; Mund. Up. 2, 2, 7. И изо всех концов этих древних памятников звучит нам: «Кто познал Его, достиг избавления; кто познал Его, достиг покоя; кто Его познал, становится бессмертным!» [36] Срв. напр. Kath. Up. 3,15,17; 5,13; 6,8,9; Brih. — Aran. Up. 4,7,14,17; Chand. Up. 2, 23, 2; Kena — Up. 12–13; Talavakara — Up. 2, 4–5; Isa — Up. 11; Mundaka Up. 3, 2; gvetacv. Up. 1, 6 сл. ; 3, 7, 8,10,13; 4,14–17, 20; 6,15; Maitr. Up. 6, 24, 25, Kaivalya — Up. Далее срв. напр. след, места места из Махабхараты: Vier philos. Texte, I, Adh. 43,31; 44,18; 45, 6; III, Adh. 206,14, 32 и т. д.