Игорь Ушаков - Ветхий Завет с улыбкой

Ох, эти женщины! Где предел их любопытства? В любую щель залезут, во все пальчиком потыкают, все на язычок попробуют…

И как только поели наши пращуры первобытные плодов с того дерева, открылись глаза у них обоих. И узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

Итак, Змий был искуситель, но не рук ли Божьих ли рук дело — сотворение самого Змия? И вообще, на кой хрен посадил Бог то древо, как не для соблазна? Ну, а коли не хочешь, чтобы плоды того древа соблазняли людей, сделай их хотя бы желудями! Какой дурак будет жёлуди-то жрать, если вокруг расцветают яблони и груши, и плывут туманы над рекой? А хрюшки — хрен с ними! — пусть себе хряпают те желуди.

Но не нам, смертным, судить Сущего. Разве мы с вами не совершало предосудительных или просто нелепых поступков?

Как скажет впоследствии один великий французский острослов: «Бог создал человека по образу и подобию своему, но человек отомстил ему тем же».

Но мы отвлеклись от основного повествования.

Гуляючи по своему Парку культуры и отдыха имени самого себя, Господь от н е фига делать решил позвать Адама с Евой. Те же, услышав голос Сущего, совсем перем о хали и спрятались между деревьями рая.

И воззвал Господь Бог к Адаму:

— Адам, где ты?

Конечно, странновато, что Сущий, который к тому же и Вездесущий, и Всевидящий, так вопрошает. Всего-то два человечка на Земле, а он и их потерял! А как же будет, когда племя Адамово расплодится аж до нескольких миллиардов?

— Голос твой я услышал, но убоялся, ибо я наг. Потому в кустах от тебя и скрылся, чтобы срам свой пред Всевидящим оком не казать.

— Стоп-стоп-стоп! А кто это сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты, неслух, плодов того Древа, с коего я запретил вам есть?

— Не-не! Я не виноват! Это все она, супружница моя… Я, правда, не хотел. А она… — загнусавил Адам. Тогда еще у мужчин не выработался рефлекс быть джентльменами. Впрочем, он и нынче не так уж часто встречается… — Это она виновата. Чес-слово!

И тут сказал Господь Бог Еве:

— Так это все ты, неразумная женщина?

— Сущий ты наш! Да не виновата я. Это все Змеюка подлая. Меня девицу непорочнозачатую и саму по себе непорочную Змий твой окаянный обольстил. Вот я и откушала яблочка…

Осерчал Господь на Змеюку и сказал:

— За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми. Будешь ты ходить на чреве своем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей!

— Господи, — ответствовал Змий, — не ты ли мне вложил в уста язык мой? Не ты ли решаешь, что кому делать? Не ты ли говоришь, что волосу не упасть с лысой головы моей без твоего ведома? А теперь меня же и виноватым представляешь? Нехорошо…

А про себя Змий подумал: «Вот наказал! А как я до того перемещался? Не на пузе ли на своем? Ведь ноги-то мне сам забыл приляпать!»

А разгневавшийся Бог еще пуще прежнего распалился и возопил Еве:

— Умножая, умножу скорбь твою в беременности твоей. В болях будешь рождать детей, а мужик твой будет господствовать над тобою.

А Адаму же сказал:

— За то, что ты послушал голоса жены твоей и ел плоды от Древа, о котором я заповедал тебе, отныне со скорбью будешь питаться от земли. В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят: ибо прах ты и в прах возвратишься.

— Сущенька! Милостивый! — Запричитал Адам. — Вседержитель ты наш высокочтименький! Чего ж греховного сотворили мы? Подумаешь, фрукт какой-то съели… Ну, поласкал я Еву, потерлись слегка, в чем же грех? Вон зверушки этим делом целыми днями занимаются между поисками еды… Да и зачем ты нам плодотворные органы сварганил так, что прям тютелька в тютельку? Не для того ли? А коли любовью мы не будем заниматься, то откуда же пойдет племя, которое будет славить тебя, Вездесущего и Всемогущего, в веках?

Кончай меня компостировать, Адам! Хочешь показаться умнее Бога? Тоже мне, Спиноза нашёлся!

Но тут Сущий аж вздрогнул — вспомнил, что есть и еще одно запретное дерево — Древо жизни. И испугался он, чтобы Адам не простер руки своей и до плодов от Древа жизни. А то ведь будет не только мудёр, но и жить станет вечно. А ставши сам богом, человек и Сущего почитать перестанет. Решил Господь выслать Адама с Евой по этапу подальше от Эдема.

Дал Господь Бог Адаму время лишь на сборы да и погнал молодых и любознательных на выселки, чтобы возделывали землю, из которой были взяты. Как потом пели, «были сборы недолги»: а что и собирать-то? Евино бикини из фиговых листков, да Адамовы плавочки тоже фиговые — вот и весь скарб!

И покинули Адам и его мадам светлый рай.

Где мораль? А коль сказано свыше: «Низ-з-зя» — не дури.

Адам познал Еву, жену свою. (Вот оно познание — результат съеденного яблочка!). И зачала она, и родила Каина, и сказала:

— Приобрела я человека от Господа.

Нужно заметить, что это прямая клевета: Сущий, по существу, никакого отношения к зачатию не имел, был он в это время далеко, в Эдеме. Конечно, в его власти было водить Адамовым детородным органом, но свидетельств прямого участия Бога в появлении Каина не было и до сих пор нет.

А немного погодя родила Ева второго сына — Авеля. Сыновья росли, и вскоре дружная семья создала небольшой сельхоз «По Сущьему шляху», где Адам был председателем, а Ева «булгахтером». Сразу же наметилось и профессиональное профилирование: Авель был животновод, а Каин был землепашец.

И вот на первом осеннем Празднике урожая Каин принес Господу Богу дар от плодов земли, а Авель принес мясца от первородных стада своего бараньего. Призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, если не сказать, что озлобился, и поникло лице его. И впрямь, где справедливость? Авель на холмике сидит да на дуде играет, пока бараны со своими женами-овцами травку щиплют, а Каин ишачит до седьмого пота, пласты земли переворачивая! И затаил Каин на Авеля в душе большое хамство.

На следующий же день позвал он брата своего, Авеля, в поле да там и порешил его. Каким образом было совершено братоубийство, библеписец не сообщает.

И вдруг, спустя какое-то время, слышит Каин глас Божий:

— Каин, где Авель, брат твой?

— Не знаю… Разве я сторож брату моему? Ты у нас Всевидящий, вот и зри сам!

— Что ты наделал, отморозок? Голос крови брата твоего вопиет ко мне от земли.

Каин стоял понуро, но в его голове зрел протест, который он и излил вслух:

— Не ты ли, Господи, вершишь судьбы наши? А коли так, то чего ко мне пристебался? Ежели я что и творил, то не по твоей ли воле? А если так уж не хотел, то почему руку мою не удержал от злотворения?