Иоанн Тобольский (Максимович) - Илиотропион, или Сообразование с Божественной Волей

Нет более чувствительнейшего удара для прямой христианской души, как наглое оскорбление порицанием и клеветой прямых ее намерений и действий, которые она предпринимает и совершает ради славы Божьей и спасения, вразумления и пользы своих ближних. Но и такие жестокие удары истинный Христов последователь переносит молча, взирая всегда умственным оком с благоговением на терпеливого Иисуса, молчавшего среди бесчисленных поношений и мучений во время беззаконного суда над Ним.

Собрались на суд над Иисусом Христом еврейские первосвященники, старейшины и книжники, усиленно обвиняя Его — Иисус же молчал; многие ложные свидетельства и преступления взводили на Него — Иисус же молчал; настаивали с великим криком, требуя Его распятия — Иисус же молчал; уже распятого и ко кресту пригвожденного они уязвляли бесчисленными укорами и насмешками — Иисус же молчал.

Подобно Господу Иисусу преблагословенная Дева Мария, Богоматерь, находясь в тесноте и скорби, была мужественно-терпеливой, кроткой и молчаливой. Она поступала при этом не иначе, как и Сын ее поступал, то есть " Мария же молчала " и все это предоставляла воле Божьей и Его Божественному промыслу о Ней. Слышала Она, как человека совершенно невинного, возлюбленного Ее Сына, ложно поносили, досаждали Ему многочисленными укорами — Мария же молчала. Видела Она Его под тяжестью Своего креста изнемогающим и падающим, пригвожденным к кресту, в страшных мучениях взывающим к Богу Отцу Своему: " Боже мой, Боже мой! для чего Ты Меня оставил " и затем в бесчисленных язвах и тяжких муках умирающим — Мария молчала.

Этому Сыну и этой Матери преимущественно многие благочестивые люди подражали, когда их клеветнически обвиняли в разных беззакониях — они молчали. Этим отличался в свое время кроткий пророк и царь Израильский Давид, славившийся дивной силой смиренного молчания при нанесении ему личных оскорблений. В таких случаях говорил он в сердце своем самому себе: "буду я наблюдать за путями моими (за своими поступками), чтобы не согрешать мне языком моим, буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый (оскорбитель) предо мною; Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром" (т. е. о добром ответе оскорбителю. Немного далее повторяет он тоже: "Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это. Отклони от меня удары Твои" (Пс. 38:2–3.10). Причиной же своего молчания считает он не что иное, как только то, что Он (Господь) нанес ему этот удар. Смолчал Давид потому, что без Божьей воли, без Его допущения никто не мог бы оскорбить царя — Твоя, Господи, воля наложила на него молчание.

Северин Боэций, отличный западный писатель и по своей жизни добродетельный муж и философ сказал: " Кто другой, кроме Единого Бога, может быть хранителем добродетели и защитником от всего недоброго? Он, как управитель и устроитель наших сердец, взирая на всех с высоты Своего Божественного предвидения и промысла знает о всяком человеке, что для него прилично и спасительно, то именно и назначает каждому, и, если нам кажется иногда, что иное (например, относительно наград и наказаний) происходит во вселенной не по должному, праведному порядку, то это есть только кажущийся нам, ограниченным существам, беспорядок, в существе же своем этот самый порядок и есть истинный и праведный во всем объеме Божественного управления миром. И всякий покорный воле Божьей удостоверяется в этом, замечая, как истинны и справедливы Божьи определения о каждом человеке в частности, и о племенах, народах и царствах вообще, верит мудрому Божьему промыслу о всех и о всем, и одобряет его своим покорным молчанием.

Случается иногда и в домашних отношениях между господами и служителями их нечто подобное. Например, добродушного, веселого характера господин заходит в дом своего служителя и не находит никого в доме. Чтобы дать заметить хозяину дома, что нельзя оставлять незапертый дом без надзора, все вещи, находящиеся в доме, переворачивает вверх дном, опрокидывает и все приводит в беспорядок, и уходит поспешно из дома, чтобы слуга не узнал, кто наделал беспорядок в его жилище. Слуга, возвратясь домой и видя все вещи свои разбросанными и опрокинутыми, воспламеняется гневом и приходит в негодование на сделавшего беспорядок в доме. Но узнав потом, что виновником этого беспорядка был его господин, успокаивается и молчит.

Подобно этому слуге и Давид говорит себе: "Я стал нем, не открываю уст моих" . Почему это? — " потому что Ты (не кто другой) нанес мне этот удар. " Равно и каждый человек, преданный воле Божьей, чувствует в себе тяготу от приключившихся ему несчастий или обид и терпеливо переносит их, утешая себя промыслом Божьим и зная хорошо, что печалью и напрасным ропотом себе нимало не поможет. Он обращает очи свои на небо, говоря в себе: "Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя. Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю" (Пс. 120:1–2).

Когда царь Артаксеркс и Аман пировали, приглашенные Есфирью, в ее палатах, тогда все Иудеи проливали горькие слезы. Но как скоро обратилось это веселье Амана, радовавшегося о готовившемся на завтра пролитии невинной крови Иудеев, в собственную его погибель — Бог чудно обнаружил для царя злобу Амана против Мардохея и всех Иудеев, и царь приказал подвергнуть Амана тому же наказанию, какое приготовлял он для всех Иудеев — приказал повесить одного Амана вместо всех Иудеев (Кн. Есфирь гл. VII).

Повторяй каждый себе непреложную истину: " когда озлобит (опечалит) тебя Господь, попустив какое-либо огорчение или потерю, в конце концов обратятся они во благо тебе. " Если бы луна всегда была однообразна в своем сиянии и круге и не изменялась всякий день в своем возрастании или уменьшении, сохраняя постоянно вид полной луны, то астрономы никогда не открыли бы того, что она заимствует свой свет от солнца. Равным образом и мы узнаем из разных лишений и огорчений, что всякое доброе посылается нам от Бога. Заболел ли кто — отсюда по опыту узнает он, как драгоценно человеку здоровье и как должно строго беречь и охранять его, а этого никогда бы не узнал он, если бы вовсе не болел. Ибо такова уж врожденная наша беспечность, что мы не ценим и не бережем доброго, полезного и приятного, пока его не лишимся — тогда только оценим свою потерю и пожалеем о ней. Потерпит ли кто бесчестье, нанесенное ему другим — тогда только опытом на себе узнает он, сколь тяжкий грех вредить (порочить) доброе имя и славу ближнего. Впадет ли кто в бедность и нищету — тогда только истинно поймет он, как сам (до обнищания) поступал с убогими и как должно, по заповеди Божьей о любви ко всем, заботиться о всех, тем более о нищих и беспомощных. А потому он молчит и размышляя обо всем сказанном выше, смиренно поручает себя во всем Божественной воле.