Борис Клосс - Житие Сергия Радонежского

Слышавше же преславное то знамение на Москвѣ братия его, Петръ и Афонасии, и прочии сродници его и сынъ его Василие, и приѣхаша вси единодушно к Живоначалнѣи Троици и къ чюдотворцеву гробу. И сродника своего Дионисиа видѣша, иже преже мала времене многорѣчиста и пресловуща в бесѣде, бѣ бо умѣя [827]глаголати русски, гречески, половецки, нынѣ без юзы всякиа языком связана; и многи слезы излиаша, зряще его в таковѣ сокрушении слежаща. Дионисие же, зря на них, плакашеся и помаванием моляшеся всѣм, яко да помолятся о нем, и на язык свои показоваше, чтобы ему отверзлъся. Братия же его и чада и сродници молят игумена и весь святыи събор, яко да сотворят о нем молитву, яко да бы ему язык отверзлъся и возмоглъ бы чистѣ покаатися, о них же злѣ неразумием глагола. Тогда игумен со всѣми священники и со всѣми старци поиде в церковь. Принесоша же егои положиша у чюдотворцева гроба, и пѣша молебен и божественую службу совершиша. И тогда бысть чюдо преславно: начат убо яко отроча нѣмотовати, инаа убо рѣчь его познавашеся, инаа же убо не познавашеся; а ея же знати бяше, все покаание глаголаше о преже бывших и хулником себе нарицаше и невѣрием обдержима, и братству смутителя, и миру соблазнителя. Сыну же его Василию прилѣжащу ему паче инѣх и вопрошающу его, что како видѣ в церкви, отчего паде в разслабление, поне же то множае инѣх и рѣчь его познавашеся. Он же, видя себе много принужаема от него, сказати же ему совершеннѣ не можаше. Потом же начат ему повѣдати, яко: «Егда стоях въ церкви на божественѣи литургии, и диакону возгласившу «станем со страхом», тогда видѣх старца священнолѣпна, идуща на мя съ гнѣвом и держаща в руцѣ своеи жезлъ, и рече ми с великим прещением: ты ли еси с невѣрием живыи, хуля на монастырь мои? И удари мя жезлом по главѣ, и тогда падох, и оттолѣ не помню ничто же». Потом же тои Дионисие начат молитися игумену и всему събору, чтобы о нем помолилися, чтобы ему Богъ далъ разум по книгам помолитися, поне же бо, аще и держаше книгу, но не вѣдяше, что в неи писано, зане же уму его не здравствующу. О всем бо здравии тѣлеснем не смѣаше помолитися, поне же, рече, недостоин есмь. Человѣколюбивыи же Богъ, хотяи всѣм человѣком спастися, молитвами чюдотворца Сергиа и его ради сокрушеннаго сердца дасть ему разум и зрѣние, еже самому по книгам правило свое келеиное совершати, иже и донынѣ, благодаря Бога, непрестанно есть, приведшаго его в разум истины, ибо, яко же рѣх, рука его десная прощение прият, потом же и язык, аще и косно глаголет, но разумѣти лзѣ глаголемым.

Сия же вся случишася Дионисию иноку, иже, яко же рѣх, от великих купецъ бывшу, яко же иногда Елисею аввѣ случися, иже пришел бяше от болших град ко отцу Исаию, иже тако же по времени диаволим невѣрием обият быв на отца, иже идолослужителя его нарицаше и блудника, донде же и отлучися от него, донде же в богопустную рану впаде, от главы и до ногу поражен бысть проказою и онемѣв, паки принесен бысть ко отцу Исаии. Отець же умилосердися о нем, помолися и повелѣ его покропити святою водою учеником своим. И проглагола, и здрав бысть, и потом яко превзыти ему и многих древних отець. Тако же и сему случися, невѣрие въ сердци держащу, а на языцѣ хулу и роптание на монастырь и на весь святыи събор, донде же Живоначалнаа Троица и Пречистаа Богородица, молитвами чюдотворца Сергиа игумена, не остави его в таковѣ ровѣ слежати, но наказа [828]его милостивнѣ и уврачева человѣколюбнѣ. А на воспоминание остави ему раны тоа часть, яко да паки не воздвизает главы и не глаголет на Бога неправды. Жена же она, о неи же рѣх, яже слышала бяше от устъ его хулу, в тои же часъ видѣвши, яже сбышася ему в церкви, в великую вѣру утвердися, иже и отъиде в дом свои, славящи [829]и хвалящи Бога и проповѣдающи всѣм, яже творит Богъ чудеса угодником Своим Сергием.

Бывшу же празднику Господьскому, еже есть Воскресение Г оспода нашего Исуса Христа, паче же рещи, всего мира радость и оживление. Игумену же Мартинияну со всѣмсобором в велицеи лаврѣ Сергиева монастыря вся праздничнаа совершившу, глаголю же, свѣтотворную ту нощъ чтеньми и каноны препроводившем, и заутреню по обычаю совершившим и божественую литургию. И повелѣ игумен чрежение велие сътворити братии, еже бысть, и на утриа, в понеделник, бывшу клепанию утрени по обычаю. Игумену же съ братиами собравшимся в церковь, тогда приступи ко игумену келарь Иларион, повѣда ему яже о Маркелѣ иноцѣ болѣзнь необычну случившуся ему. Бѣ же тои инок Маркелъ имѣя в монастыри яко лѣт пятьнадесять, послужив во всѣх службах, и тогда случися въ хлѣбници быти. Игумен же, яко слыша, в тои час поиде в хлѣбницу с келарем, взем с собою чюдотворцеву икону, яже над гробом его стоит. И начат пѣти молебны Пречистои. Егда же совершиша утреню, и повелѣ игумен священником и диаконом облещися к молебну. Тогда приидохом вси въ хлѣбопекленицу монастырскую и видѣхом страшно зрѣние и ужаса полно: сѣдяше бо на стулѣ и приступити к себѣ никому же не дадяше, зьяше бо извнутрь его и глас слышашеся, на воздусѣ разсходяся, яко же бы рещи. Игумен же Мартиниян со всѣми священники и со всѣм святым събором изыдоша с литиею внѣ монастыря, изыдоша же мнози и простии людие, обходяще окрестъ с каноны и тропарми поюще, праздничнаа совершающе, яко же подобает. Возвратившимся им в монастырь и в церковь вшедшим. Маркелу же возбнувшу, и тогда начат повѣдати мнѣ: «Егда случися лукавому приступити ко мнѣ в нощи сеи святѣи и наченшу терзати внутреняамоа, и начах кричати окаанными, яко же глаголете, песиими гласы. И не мните, господине, яко же слышасте, яко столико могох кричати, но видя игумена и святыи събор, от страха возбраняхся, могох бо, яко же мню, отверзшимся акаяннѣ внутреним моим от лукаваго, кричати и скотски, и звѣрски, и конски, множьству песъ ловящих, яко же тогда на ловитвѣ сколят». И иными гласы песиими кричаше, яко же обноситися гласу его не точию в монастыри, но и внѣ монастыря далече слышатися. Братия же вси зряще, горцѣ плакаху. Игумен же и со священники молебен Пречистои и чюдотворцу Сергию свершившим. И повелѣ вести его [830]в церковь Живоначалныа Троица и к чюдотворцеву гробу, ему же не хотящу поити, и единако злообразующу своими песиими, паче же бѣсовскими нелѣпотными гласы. Игумен же повелѣ его мнозѣи братии взяти и вести ко гробу чюдотворцеву, и тако на пути мало начат утишатися, и гласы ты злыа престаша. И яко же ведоша его в церковь, тогда сам поверже себе ко гробу чюдотворца Сергиа, глаголя: «Господине отче святыи Сергие, избави мя от врага сего». И тако у святого раки лежащу ему, в сонъ тонок сведен бысть.

«Егда же мя поведоша в церковь, тогда начах познавати, яко от мене убо отхождаху, на воздусѣ же кличь велик слышах тѣми гласы кричащих, ими же азъ съдержим бых. Егда же уснух, видѣх игумена Мартиниана со всѣми священники и крылошаны и старцы, поюща молебенъ среди церкви, яко же обычаи ему есть. И поющим им, мнѣ зрящу, и се от сѣверных дверии явися человѣкъ стремовласъ, искреглаз, одежду же имяше яко по колѣну, видѣние же его бяше чермно. И приходит ко игумену съ яростию глаголя: «Что мя обидиши», рече. И емлет игумена, и начат с ним братися. И се явися старец священолѣпен изо олтаря со жезлом, яко же вижу — Сергиа на иконѣ написана. И тако приступив, удари жезлом по главѣ лукаваго стараго злодѣа, глаголя: «Почто прикасаешися к рабам Божиим, служащим Ему день и нощь». И абие в тои час окаанныи невидим бысть».