Надежда Киценко - Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ

«Младенцы Павел и Ольга по беспредельному милосердию Владыки и по молитве моего непотребства; исцелились от одержавшего их духа немощи. У Павла-малютки немощь разрешилась сном, малютка-Ольга получила спокойствие духа, и личико из темного сделалось ясным. Девять раз я ходил молиться с дерзновенным упованием, надеясь, что упование не посрамит, что толкущему отверзется, что хоть за неотступность даст мне Владыка просимое; что если неправедный судия удовлетворил, наконец, утруждавшую его женщину, то тем более Судия всех, праведнейший, удовлетворит и мою грешную молитву о невинных детях, что Он призрит на труд мой, на ходьбу мою, на молитвенные слова и коленопреклонения мои, на дерзновение мое, на упование мое. Так и сделал Владыка; не посрамил меня грешника. Прихожу в десятый раз, — младенцы здоровы» {337} 337 В. М. [Архиепископ Евдоким {Мещерский)]. Два дня в Кронштадте, из дневника студента. Сергиев Посад, 1902. С. 128–129, курсив в оригинале. .

Именно здесь и заложен фундамент грядущей славы пастыря. Убежденность в том, что молиться за других — его особое призвание, а также то, с каким рвением, с каким подлинным самозабвением он молился, передавались окружающим.

Первое упоминание в дневнике о действенности молитвы относится к 19 февраля 1867 г.: «Господи! Благодарю Тебя, яко по молитве моей, чрез возложение рук моих священнических исцелил еси отрока (Костылева). 19 февр. 1867. О, одобрение, о, утешение для недостойного служителя!» {338} 338 Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (в дальнейшем ЦГИА СПб). Ф. 2219. Оп. 1. Д. 12. Л. 9. В последующие годы подобные свидетельства Божественной милости возникают все чаще, однако вплоть до конца 1870-х годов они по-прежнему оставались чем-то новым и необычным как для пастыря, так и для тех, по чьей просьбе он молился. Он тщательно записывал все имена в дневник, иногда снабжая их комментариями («Раба Божия Мелитина после молебна, отслуженного мною, сделалась вскоре здорова, как будто кто рукой снял с ней болезнь (ее слова); а она была долго больна. Слава Тебе, Господи!») {339} 339 Там же. Д. 13. Л. 48. . Милость Божья не ограничивалась только исцелением. 30 июля 1869 г. он записал: «30.VII. 69. Воззвал я ко Господу с полным упованием о прекращении дождевого ливеня и чрез 5 мин. небо просияло» {340} 340 Там же. Д. 14. Л. 65 об. .

По мере того как разносилась весть о действенной силе молитв о. Иоанна, все больше и больше людей обращались к нему с просьбой помолиться. Первоначально не вставал вопрос о том, насколько чудодейственными были его молитвы, да и для большинства людей это было несущественно. Их интересовал конкретный результат — что выздоровел их ребенок, муж или сестра, а не то, какими причинами объясняется выздоровление — естественными или сверхъестественными. Столь же функционально люди с незапамятных времен подходили к целительным святыням и к таким явлениям, как святые мощи или чудотворные иконы {341} 341 См.: Brown P. The Cult of the Saints: Its Rise and Function in Latin Christianity. Chicago, 1982. P. 113–120. . При этом не делалось особых различий между предметами религиозного поклонения и лекарствами — все они считались лечебными средствами. Никакое из них не являлось абсолютно надежным, одни помогали при конкретных болезнях лучше, чем другие, но все принимались во внимание {342} 342 Ср.: Lopez-Ginisty C. A Dictionary of Orthodox Intercessions. Liberty, Tenn.: St. John of Kronstadt Press, 1997. P. 3–5. Об аналогичных мусульманских традициях см.: Memissi F. Women, Saints, and Sanctuaries // Signs, 3 (1977). P. 101–112. .

Диалектика взаимоотношений о. Иоанна с паствой особенно ясно видна из писем, которые он получал. Язык этих писем, просьбы, с которыми люди обращались к пастырю, и то, что они рассказывали ему о своей жизни, — все это укрепляло его в мысли, что он посредник, заступник их перед Богом. Однако влияние шло и в другом направлении. Люди не просто взывали к авторитету о. Иоанна; они также использовали его в своих взаимоотношениях с властями, с церковными иерархами и с членами своих семей. Их письма показывают, что его жизнь как пастыря складывалась не только под влиянием его внутренних духовных исканий, но и под влиянием бурной окружающей действительности. Политические волнения, терроризм, наращивание темпов индустриализации — все эти процессы с начала 1880-х годов стали явлением не чисто российским, но приобрели общемировое звучание. Письма — уникальное свидетельство взаимосвязи между святым и средой, в которой он жил. Зададимся простейшим вопросом: как и почему, по убеждению людей, о. Иоанн мог им помочь? И что это говорит нам о религиозном сознании Российской империи конца XIX — начала XX века?

В своей известной работе «Древнерусские жития святых как исторический источник» В. О. Ключевский сделал наблюдение, которое определило последующие подходы к агиографии не только в XIX в., но и в советской науке. Он обратил внимание, что исследованные им жития святых в отрыве от своей литературной ценности представляют небольшой интерес для историка. Лишь свидетельства о посмертных чудесах исцеления могут оказаться полезными при изучении истории медицины и здравоохранения {343} 343 Ключевский B. O. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 361, 417–423, 438. . И действительно, если подходить с точки зрения Ключевского, обилие разнообразных болезней, от которых о. Иоанна просили вылечить его прихожане, предоставляет богатый материал о положении дел в тогдашней Российской империи. Люди просили его молиться об исцелении любых больных, шла ли речь о дифтерии, о быстрой утомляемости глаз у чиновника, о глухоте швеи, о неврастении {344} 344 ЦГИА СПб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 9 в. Л. 335; Д. 9 г. Л. 4, 12, 21. . Однако это все же не главное в письмах, адресованных пастырю.

Существуют и другие, более яркие показатели уровня общественного здравоохранения в Российской империи конца XIX — начала XX в. {345} 345 См.: Hutchinson J. Politics and Public Health in Revolutionary Russia 1890–1918. Baltimore, 1990. Письма с просьбами об исцелении, которые получал о. Иоанн, особенно информативны с точки зрения того, какой властью, по их мнению, он обладал. Кроме того, письма позволяют выяснить вопрос, в какой степени люди ощущали тогда связь между грехами и болезнями, телом и душой.

Во-первых (и это наиболее существенно), обращавшиеся к о. Иоанну верили в его способность исцелять. В этом смысле он в точности соответствовал христианскому идеалу святости. Считалось, что дар исцеления присущ святому par excellence , и чудеса исцеления служили одним из наиболее распространенных «доказательств» посмертной святости {346} 346 Saints and Their Cults: Studies in Religious Sociology, Folklore, and History / Ed. by Wilson St. Cambridge, 1987. P. 18–21. . В то время как другие праведники того времени, как, например, Оптинские старцы, прославились главным образом своей духовной прозорливостью, особым даром о. Иоанна стало исцеление.