Виктор Лега - Основное богословие, или христианская апологетика (Курс лекций, ДВГУ, 2000)

Как сказано в Евангелии: «Если хотите чего-нибудь, то просите. И дано будет вам». А если не получите, значит не на добро просите. Вот принцип. Мы не знаем, зачем мы молимся. Может быть, человек молится о даровании себе здоровья, а Бог ему не дает здоровья. Здесь могут быть два варианта: или молитва неискренна, вера неискренна (это первое), а если мы даже понимаем, что молитва искренна и вера наша не пуста, а здоровья все равно нет, то вывод может быть другой: Господь лучше нас знает, что нам в данный момент надо. Может быть, нам нужно не здоровье, а болезнь, и по милости, по любви к нам Бог не дает нам здоровья.

Почему? На это могут быть различные причины. Мне часто задают такой вопрос: «Вы говорите, что тело должно быть здоровым, поскольку это храм души. А как же объяснить вериги, такую аскезу, которая направлена на умервщление плоти?» Объяснение этому очень простое. Умервщление плоти никогда не являлось уничтожением плоти. Самоубийство — это страшный грех. Я знаю только лишь один пример членовредительства, и тот литературный. Отец Сергий Толстого отрубает себе палец. Опять же, для чего? Для того чтобы победить в себе соблазн, который гораздо вреднее. Или другой пример мы видим у Лескова. Он написал произведение «Гора». Демичев, когда его соблазняет блудница, вспоминает фразу: «Лучше тебе глаз потерять, чем душу». Он вырывает у себя глаз и тем самым спасает себя от душевной гибели. Это литературные примеры. Насколько были реальны такие примеры в действительности? Я думаю, что они встречались гораздо реже, чем эти литературные примеры. Но в любом случае всегда усмирение плоти было именно усмирением плоти. Оно было необходимо тогда, когда человек не мог победить свои душевные соблазны. По слабости своей человек просил себе болезнь для того, чтобы эта телесная слабость не позволяла ему совершить гораздо более тяжкий грех. Но не каждый человек может будучи здоровым, сильным, устоять перед некоторым соблазном — перед женщиной, перед богатством, чем-то еще, а в болезни это гораздо легче сделать. Кто-то понимает это и сам просит болезнь, а кто-то не понимает, и Бог дает ему болезнь, зная, что если этот человек будет здоровым, он пойдет во все тяжкие: станет или преступником, или распутником, или еще кем-то. А в болезни он будет лежать дома, читать книжки и вести праведный образ жизни.

Но в целом отцы Церкви всегда подчеркивали, что приоритет все же отдается здоровому образу жизни. Как говорил преп. Максим Исповедник: «Сохраняющий тело свое в здоровье, имеет в нем лучшего соработника». Т. е. здоровый человек — это человек, который всегда может помочь ближнему. Больной требует внимания к себе. Он эгоист в этом плане. Здоровый помогает ближним, он любит реальной, настоящей, действенной любовью и выполняет ту главную заповедь, которую дал нам Господь Иисус Христос: «Заповедь новую даю вам: любите друг друга».

То, что тело, действительно играет огромную роль для христианина, подтверждается еще рядом фактов. Я уже говорил о вере в телесное воскресение. Неслучайно эта вера утверждается в нашем Символе веры. Удивительно, но я заметил один очень интересный факт, читая даже не нашего православного автора, а английского философа и богослова Клайва Льюиса, который обратил внимание на то, что в Символе веры ничего не говорится о бесах. Символ веры — это то, во что обязан верить каждый христианин, все остальное — частное богословское мнение: можно верить, а можно не верить. Вот Символ веры — это то, во что обязательно нужно верить. Если ты не веришь, то впадаешь в ересь. Тогда оказывается, что можно не верить в беса. Вернее, можно верить, можно не верить, но нельзя придавать этому главнейшее догматическое значение. А сейчас ведь многие именно это ставят на первое место. Чуть что неправильно сделал: бес искусил. Беса боимся больше, чем Бога. Но об этом поговорим еще позже.

Так вот воскресение в телах входит в Символ веры. Не верить в воскресение телесное — это уже ересь, уже откол от истины Христовой Церкви. Почему? Ну, во-первых, я сказал, что само творение благое. Материальный мир — это благая сущность. Сам Бог стал человеком. Как сказано: «Так Бог возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного». А также Сама Церковь наша имеет своим центром литургию — Евхаристию, т. е. Причащение. Для нас, живущих в отличие от апостолов в совершенно другое время и не имеющих возможности общаться с Иисусом Христом, разговаривать с Ним, слышать Его слова и прикасаться к Его телу, также остается возможность общаться с Ним, но на другом уровне: причащаясь Его Святых Таин, принимая в себя Его Тело и Кровь.

Протестанты говорят, что мы пьем вино (противники вина пьют сок) и преломляем хлеб в воспоминание. Нет, для христианина это не воспоминание. Это реальное причастие к Богу Иисусу Христу в Его телесном виде. Принимая в себя телесные частицы Святых Даров, мы освящаем свою телесную природу. Наше тело приобретает возможность последующего воскресения в телах. Ведь две вещи являются необходимыми для каждого христианина, о двух вещах Господь сказал, что без них человек не может войти в Царство Небесное — это Крещение и Причащение. Вот эти два самых главных Таинства, вокруг которых вращается вся литургическая жизнь. С Крещения мы начинаем нашу жизнь, а Причащение является центром, который ведет нас от начала до конца нашей жизни.

Хотя меня все время поражает, насколько люди не понимают литургии. Люди часто объясняют: почему не надо переводить литургию на русский язык Я уже говорил об этом. Ну так вот наиболее правильное объяснение: для того чтобы выучить и понимать церковно-славянский язык, нужно сделать некоторое усилие, вложить некоторые затраты времени и сил. Это минимальный труд, который мы должны сделать. Жизнь в Церкви — это всегда труд, а не просто отдых, как было бы, если бы пошли нам навстречу и сделали богослужебный язык более простым. Но давайте постараемся вникнуть в смысл богослужения, понять, что литургия состоит из трех частей: проскомидии, литургии оглашенных, литургии верных. Я не знаю, по-человечески это может быть нехорошо, но замечаешь, насколько люди неадекватно ведут себя в храме. Вот, скажем, возглас: «Оглашенные, главы ваши Господу приклоните». Весь храм приклоняет голову. После этого говорится: «Оглашенные, изыдите». Но никто не уходит. Если вы приклонили голову, значит, вы оглашенный, значит, пожалуйста, и уходите. Кто такие оглашенные? Это еще не крестившиеся, люди, которые знакомятся с христианской верой. Над рядышком стоящими словами даже не задумываются. Налицо механическое участие в богослужении. Слышен возглас: «Приклоните!» А к кому относится этот возглас: к оглашенным, к верным — неважно. Все наклоняют голову. А ведь литургия — это огромная наука. Вот я каждый день (если, конечно, я осмысленно, а не механически стою на службе) открываю для себя новое. Это мудрость, накопленная тысячелетиями. Все подводит нас к Евхаристии: сначала мы приняли Крещение, изучили основы христианской веры, потом настроили свою душу, чтобы ничто телесное, ничто мирское в нас не входило, и затем так постепенно, шаг за шагом подошли к Богу, который телесно к нам нисходит, и приняли в себя Его частицы. Это, действительно, огромный труд. Но гораздо больший труд проделал за нас Бог, и от нас требуется гораздо меньшее усилие, чтобы взойти в Царство Небесное.