Квинт Тертуллиан - Против Маркиона в пяти книгах

1. Теперь уже, чтобы мне избавиться от всего подобного этому, я приступлю к объяснению и очищению прочей, как вы считаете, ничтожности, слабости и несообразности <���в Боге>. «Восклицает Бог: Адам, где ты? [499]Надо думать, не зная, где тот; и, услышав в качестве оправдания слова о стыде перед наготой, [500]спрашивает, не вкушал ли тот от дерева, [501]конечно, сомневаясь в этом». Разумеется, Он не сомневался, был ли совершен грех, и не пребывал в неведении относительно места нахождения Адама. В самом деле, следовало, чтобы тот, укрывшийся при осознании греха, будучи вызванным, вышел перед лицом Господа не только из-за того, что его зовут по имени, но как уже укоряемый в совершенном. [502]2. Ведь не обычным образом, т. е. с вопросительной интонацией, следует читать: Адам, где ты? — но настойчиво, с ударением, обвиняюще: Адам, где ты! То есть: «Ты погиб»; то есть: «Тебя здесь уже нет», дабы этот возглас был понят в результате как выражение порицания и скорби. Впрочем, некая часть рая смогла, надо думать, скрыться от глаз Того, Кто обхватывает рукою весь мир, словно гнездо, [503]Чей престол — небо, а земля — подножье Его ног, [504]так чтобы Ему не был виден Адам, где бы тот ни находился, <���и> [505]до Божьего обращения к нему, как в тот момент, когда он прятался, так и в тот момент, когда он вкушал от заповедного древа! 3. Заяц [506]или воришка не сокроется от сторожа твоего виноградника или сада, и от Бога, считай, лучше видящего с более высокого места, не может ускользнуть ничего из лежащего внизу. Глупец, что ты воротишь нос от столь важного подтверждения Божьего величия и данного людям поучения. Бог вопрошает, словно сомневающийся, дабы, подтверждая и здесь, что человек волен в принятии решения, дать ему возможность в ситуации, когда можно отрицать вину или признаться, добровольно исповедать грех — и этим облегчить его. Так и у Каина Он выведывал, где же его брат, [507]словно бы еще не слышал вопиющую из земли кровь Авеля, [508][но] [509]чтобы и Каин имел возможность благодаря той же власти над принятием решения добровольно отрицать грех и этим усугубить его и чтобы так и нам были предоставлены примеры того, что лучше исповедовать грехи, чем отрицать их, дабы уже с тех пор брало начало евангельское учение: От уст своих оправдаешься и от уст своих будешь осужден , [510]4. Ведь даже если Адам в соответствии с установленным законом был отдан во власть смерти, ему была сохранена надежда, поскольку Господь сказал: Вот, Адам стал как один из Нас, [511]— имея в виду будущее причастие человека к божественности. Что же далее следует? И теперь как бы не простер он когда-либо руку и не взял от древа жизни и не стал жить вечно / Вставляя «и теперь », слово, свидетельствующее о настоящем времени, Он показывает, что дал временное и касающееся лишь текущего момента продление жизни. И поэтому Он не проклял <���ни> [512]самого Адама, ни Еву как претендентов на восстановление, как облегчивших свою вину признанием, Каина же и проклял, [513]и желающему смертью смыть грех воспретил умирать до времени [514]как отягченному сверх содеянного также отрицанием этого. В этом и будет заключаться незнание нашего Бога, <���незнание,> видимость которого будет создаваться для того, чтобы согрешающий человек < благодаря Божьим вопросам > не пребывал в неведении относительно того, что ему следует делать. 6. А сходя к Содому и Гоморре, Он говорит: Посмотрю, поступают ли они согласно с доходящим до Меня воплем, или нет, дабы знать. [515]И здесь вроде бы надо думать, Он сомневается из-за неведения и желает узнать. Не нужно ли здесь подразумевать интонацию, с которой обращаются к народу, выражающую под видом исследования не сомнение, но угрозу? И если ты смеешься над сошествием Бога, словно бы Он не мог иначе осуществить суд, если бы не спустился, смотри, как бы тебе не поразить также и своего бога. Ведь и он спустился, чтобы осуществить то, что хотел.

1. «Но и клянется Бог». Неужели богом Маркиона? «Нет, — говорит, — гораздо бессмысленнее: — Самим Собой [516]». А что бы ты хотел, [517]чтобы Он делал, если другого бога не существовало в сознании Его, клянущегося именно в том, что совершенно нет иного, кроме Него? Что же, ты уличаешь Его как клянущегося ложно или попусту? Но не может казаться клянущимся ложно Тот, Кто не знал, по вашим словам, о существовании другого бога. Ведь, истинно клянясь в том, что Он знал, Он не давал ложной клятвы. Но и пустой не была Его клятва в том, что не существует другого бога. 2. Ведь Он клялся бы попусту в том случае, если бы не существовало верующих в других богов: тогда — почитателей идолов, теперь же — еретиков. Следовательно, Он клянется Самим Собой, дабы, по крайней мере, клянущемуся Богу ты поверил, что иного бога нет вообще. Также и ты, Маркион, вынудил Бога сделать это, ведь уже тогда Он предвидел тебя. Соответственно, если в обетованиях или угрозах Он и клянется, добиваясь веры, которую трудно было внушить в самом начале, то нет ничего недостойного Бога в том, чтобы вызвать веру в Бога. 3. Достаточно ничтожным в самой Своей дикости Бог <���кажется > и тогда, когда, разгневавшись на народ из-за освящения <���золотого> тельца, просит у Своего слуги Моисея: Позволь Мне, и, охваченный гневом, Я уничтожу их и претворю тебя в народ великий. [518] ' На этом основании вы обыкновенно утверждаете, что Моисей, отвращающий гнев и даже препятствующий ему, добрее своего Бога. Ведь он говорит: Да не сделаешь этого, или и меня вместе с ними уничтожь , [519]4. Вы вместе с <���еврейским> народом достойны жалости, не признавая, что под видом Моисея изображен Христос, Ходатай перед Отцом и полагающий душу Свою за спасение народа. Но в данный момент довольно и того, что народ был помилован лично ради Моисея. Чтобы слуга мог просить это (т. е. спасение народа) у Господа, Господь попросил то (т. е. уничтожение народа) у него. Ведь для того Он сказал слуге: Позволь Мне, и уничтожу их, — дабы тот, прося и предлагая себя в жертву, не позволил, и дабы ты благодаря этому узнал, сколь многое позволено у Бога верующему и пророку.

1. Теперь уже, чтобы мне разобраться одним махом и с остальным, всё, что вы еще подбираете для ниспровержения Творца как ничтожное, немощное и недостойное, я объясню просто и доходчиво: Бог не мог бы войти в общение с людьми, если бы не воспринял человеческие чувства и аффекты, посредством которых силу Своего величия, не терпящую, конечно, человеческой посредственности, умерил смирением, недостойным Его, но необходимым человеку, и таким образом уже достойным Бога, ибо нет ничего столь достойного Бога, как спасение человека. 2. Об этом я много бы рассуждал, если бы говорил с язычниками, — хотя и спор с еретиками не сильно отличен, — но поскольку вы сами уже обладаете верой в то, что Бог пребывал в человеческом облике и обладал прочим, что присуще человеческому состоянию, то вы, конечно, не будете настаивать на дальнейшем доказательстве того, что Бог Сам Себя уподобил человеку, и оказываетесь обличаемыми вашей же верой. Ведь если бог, и притом высший, столь сильным уничижением низринул вершину своего величия, что подчинился смерти, и смерти крестной, [520]то почему вы не считаете, что и нашему Богу подобает нечто ничтожное, однако, более терпимое <���в Божестве>, чем иудейские оскорбления, поперечина креста и погребение? 3. Не есть ли это такое ничтожество, которое отныне должно будет сразу показывать, что Христос, подверженный человеческим страстям, принадлежит Тому Богу, Чьи человеческие проявления порицаются вами? Ведь мы исповедуем, что Христос всегда действовал во имя Бога Отца, будучи с самого начала в общении, в связи с патриархами и пророками, [521]Сын Творца, Его Слово, Которого, из Самого Себя выводя, Тот сделал Сыном [522]и затем поставил над всяким Своим установлением и волей, немного умаляя Его перед ангелами, [523]как у Него написано. 4. Через это умаление Он был назначен Отцом также для <���совершения> того, что вы порицаете как человеческое, будучи изучающим уже с самого начала [уже с тех пор человека! [524], чем Ему предстояло стать в конце. Он Тот, Который нисходит, Тот, Который спрашивает, Тот, Который просит, Тот, Который клянется. Впрочем, наше общее Евангелие будет свидетельствовать о том, что Отец никому не видим, словами Христа: Никто не познал Отца, кроме Сына. [525] 5.Ведь это Он возвестил в Ветхом Завете: Бога никто не увидит, чтобы не умереть после этого , [526]— определяя Отца как невидимого, во власти и в имени Которого Он Сам был Бог, Который являлся как Сын Божий. Но и в лице Христа у нас Христос принимается, [527]поэтому и таким образом Он является нашим. 6. Следовательно, все, что вы требуете как достойное Бога, имеется в Отце — невидимом, недоступном, миролюбивом и, так сказать, «Боге философов»; а все, что вы порицаете как недостойное, будет приписано Сыну — и видимому, и слышимому, и доступному, посреднику между Отцом <���и людьми > и служителю Его, соединившему в Себе человека и Бога, в добродетелях — Бога, в слабостях — человека, чтобы столько добавить к человеку, сколько Он взял у Бога. 7. Вообще, все, что является, по вашему мнению, бесчестьем <���для> моего Бога, является таинством человеческого спасения. Бог стал поступать <���по-человечески>, [528]чтобы научить человека действовать по-божественному. Бог оказался ничтожным, чтобы человек стал величайшим. Ты, презирая такового Бога, не знаю, действительно ли веришь в распятого Бога? Итак, сколь же непомерной оказывается ваша извращенность при столкновении с обоими способами проявления Творца? 8. Вы указываете на Него как на Судию, и суровость Судии, <���проявляющуюся> сообразно заслугам дел, * [529]соответствующую, браните как свирепость; вы требуете, чтобы Бог был наидобрейшим, и Его мягкость, соответствующую доброте, действующую смиренно, сообразно способностям человеческой посредственности, хулите как ничтожность. Он не устраивает вас ни как великий и ни как малый, ни как судья, ни как друг. А что если то же самое окажется и в вашем боге? Мы уже показали в посвященной ему книге, что он является судьей, а если судьей, то неизбежно суровым, а если суровым, значит и свирепым, если только <���сурового можно назвать> свирепым.