Л. Филимонова - Жития Святых Славных и Всехвальных Апостолов

Пока Фест ожидал подходящего случая, чтобы отправить Павла вместе с другими узниками в Рим к кесарю, в Кесарию прибыл для поздравления Феста с должностью иудейского правителя вассальный царь халкидский Агриппа с сестрой своей Вереникой. Прибытие их послужило для Павла поводом еще раз торжественно засвидетельствовать пред лицом иудеев о Христе. Молодой царь Агриппа II, как иудей, был сведущ в делах веры иудейской. Рассказ Феста о Павле возбудил в Агриппе охоту выслушать самого Павла. Фест назначил собрание, на котором должны были присутствовать Агриппа, Вереника, тысяченачальники и все почетные граждане кесарийские. Когда Павел был приведен в это собрание, то Фест сказал: «Царь Агриппа и все присутствующие с вами мужи! Вы видите того, против которого все множество иудеев приступали ко мне в Иерусалиме и здесь кричали, что ему не должно более жить. Но я нашел, что он не сделал ничего достойного смерти; и как он сам потребовал суда у Августа, то я решился послать его к нему. Сам я не имею ничего верного написать о нем государю; посему привел его пред вас, и особенно пред тебя, царь Агриппа, дабы, по рассмотрении, было мне что написать. Ибо мне кажется, нерассудительно послать узника и не показать обвинений на него». После этого Агриппа дал позволение Павлу защищать себя, и он, простерши вверх руку, начал говорить так: «Царь Агриппа, почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться пред тобою во всем, в чем обвиняют меня иудеи, тем более что ты знаешь все обычаи и спорные мнения иудеев. Посему прошу тебя выслушать меня великодушно. Жизнь мою от юности, которую сначала проводил я среди народа моего в Иерусалиме, знают все иудеи; они издавна знают обо мне, если захотят свидетельствовать, что я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению. И ныне я стою пред судом за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам, которого исполнение надеются увидеть наши двенадцать колен, усердно служа Богу день и ночь. За сию-то надежду, царь Агриппа, обвиняют меня иудеи. Что же? Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых? Правда, и я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назарея. Что я и делал в Иерусалиме…» И Павел описал, как он гнал христиан в Иерусалиме, как явился ему чудесно Иисус Христос во время путешествия в Дамаск, – и продолжал: «Я не воспротивился небесному видению. Но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле иудейской и язычникам проповедовал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния. За это схватили меня иудеи в храме и покушались растерзать. Но получив помощь от Бога, до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, т. е. что Христос имел пострадать и, восстав первым из мертвых, возвестить свет народу иудейскому и язычникам». Когда апостол Павел говорил так в свою защиту, Фест, которому слова его показались странными и дерзкими, громким голосом сказал: «Безумствуешь ты, Павел. Это большая ученость доводит тебя до сумасшествия». «Нет, достопочтенный Фест, – отвечал апостол, – я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла. Ибо знает об этом царь, пред которым и говорю смело. Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из сего скрыто, – ибо это не в углу происходило. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, веришь». Слова эти так сильно подействовали на Агриппу, что он как бы невольно сказал: «Ты немного не убеждаешь меня сделаться христианином». «Молил бы я Бога, – отвечал на это Павел, – чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все слушающие меня сегодня сделались такими, как я, кроме уз». После этих слов все присутствовавшие встали и, отойдя в сторону, стали обсуждать решение по делу Павла. Агриппа решительно заявил Фесту, что, по его мнению, Павел совершенно невинен и его можно было бы освободить, если бы он ранее не потребовал суда кесарева. Поэтому и было решено отправить апостола в Рим (см.: Деян. 25, 13–27; 26).

Павла вместе с прочими узниками передали под охрану сотника Августова полка по имени Юлий – мужа кроткого и человеколюбивого, который должен был сопроводить их в Рим к кесарю. Из-за недостатка кораблей, плывущих в Рим, было решено плыть сначала в приморские города Азии в надежде, что в каком-нибудь порту найдется корабль, идущий в Италию. Время было осеннее, неудобное для плавания. После дня плавания прибыли в Сидон. Сотник был настолько расположен к Павлу, что позволил ему без всякой стражи пойти к тамошним христианам и попросить у них все необходимое для далекого путешествия. Когда корабль отправился далее, то из-за встречного ветра он не мог продолжать плавания около берегов Сирии и Малой Азии, а вынужден был идти к острову Кипру, откуда направился в Миры Ликийские – приморский город в малоазийской провинции Ликии. Здесь сотник нашел один александрийский торговый корабль, отправлявшийся в Италию, на который и пересадил узников. Плавание было неблагоприятно. Встречные ветры непрестанно усиливались. Корабль продвигался медленно, преодолевая большие опасности. Когда пристали к одному месту, называемому Хорошие пристани, Павел посоветовал здесь перезимовать, говоря: Мужи! Я вижу, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни (Деян. 27, 10). Но сотник больше, чем Павлу, доверял кормчему и хозяину корабля, которые считали, что эта пристань неприспособлена к перезимовке, и предложили перезимовать на критской пристани Финика, наиболее укрытой от ветров. Поэтому, когда подул попутный южный ветер, снялись с якоря и поплыли вдоль берегов Крита. Но через некоторое время поднялся ураган и начал носить корабль по волнам. Было невозможно вести корабль по выбранному курсу, многие дни из-за сильной бури не видно было ни солнца, ни звезд, исчезла всякая надежда на спасение. От страха и отчаяния несчастные не могли ни есть ни пить, каждую минуту ожидая смерти. Один Павел не знал страха и ободрял спутников, убеждая, что они спасутся. «Мужи! – говорил он им. – Надлежало послушаться меня и не отходить от Крита, чем и избежали бы затруднений и вреда. Теперь убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль. Ибо Ангел Бога, Которому я служу, явился мне в эту ночь и сказал: не бойся, Павел, тебе должно предстать пред кесаря; и вот, Бог даровал тебе всех плывущих с тобою. Посему ободритесь, мужи, ибо я верю Богу, что будет так, как мне сказано. Нам должно быть выброшенным на остров». Но не все на корабле поверили словам Павла, и менее всего матросы. Поэтому когда после четырнадцати дней бурного плавания они почувствовали близость суши, то решили бежать с корабля на лодке, чтобы, если корабль разобьется о берег, не погибнуть вместе с другими. Делая вид, будто хотят бросить якори с носа, матросы начали спускать в море лодку. Но Павел уразумел их намерение и сказал сотнику, что, если корабль останется без матросов, спасение невозможно. Тогда воины отсекли веревки у лодки, которая упала в море и была унесена волнами от корабля. Павел же стал ободрять и уверять всех, что ни у кого не пропадет и волос с головы, и убеждал позаботиться о себя и поесть, что после четырнадцати дней постоянного отчаянного страха, заставлявшего совершенно забывать о пище, для всех было необходимо. На этот раз слова и пример Павла подействовали, и все, ободрившись, вслед за ним приняли пищу. На другой день, завидев отлогий берег какого-то залива, направили туда корабль, но наткнулись на косу, и корабль сел на мель. Нос корабля увяз в песке, а корма под действием сильных волн разбивалась. Чтобы узники не разбежались, воины хотели их умертвить, но сотник, желая спасти Павла, удержал их от этого намерения, а чтобы кто-нибудь из узников, выплыв, не убежал, для этого он велел воинам, умеющим плавать, первыми высадиться на берег и образовать стражу на берегу. После этого и все остальные, плывшие на корабле, кто на досках, кто на обломках корабля, поплыли к берегу и спаслись (см.: Деян. 27).