Дионисий Тацис - Архондарик под открытым небом

Через полчаса мы пришли. Погода все таже. Келья была обнесена оградой, а сделанная на скорую руку калитка закрыта. Но, поскольку подвижник не выходит просто так из кельи, ибо молитва задает ритм его жизни, он сам позаботился о паломниках. На тот случай, если старца нет у себя, или он не выходит из кельи по какой-либо причине, снаружи на двери в сад имеется „эвлогия“ [3] «Благословение» — греч. — греч. ящик из нержавеющей стали с традиционным лукумом, и рядом, для утоления жажды путника, источник и две кружки. На двери в сад есть и своеобразный звонок — кусок железа и еще одна железка, которой надо бить по первой, отчего раздается звук, похожий на звук железного била. Мы били в них много раз, кричали еще больше, но в ответ — молчание. Ничего больше. Все напрасно, — говорим мы между собой, — или его нет, или он молится.

Прошло полчаса, и мы, разочаровавшись, уже готовы были уйти. Но вот, видим, отец Паисий стоит перед дверью своей кельи, как будто он никогда и не открывал дверь и был здесь все это время, а наши бренные очи его не видели! Может быть и так, как знать? Казалось, что он живет вне времени и законов природы, что он другой, не такой как мы. Подобно свету, пробившемуся сквозь сумрак пасмурного неба, он, легко шагая, подошел к калитке в сад и открыл нам. Мы попросили благословения и облобызали его руку, благоухающую от подвига, молитвы и святости.

Отец Паисий не повел нас в свою келью. Мы сели во дворе на круглых чурбанах, специально напиленных для этой цели. Он старался не смотреть на нас, и редко поворачивал к нам лицо, будто бы желая этим сказать, что все мы — одна дружеская компания, и он — такой же как и мы, и вовсе не является центром внимания. Я спросил о. Паисия, каким он видит мир. Не поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня, он безнадежно покачал головой. Потом он сказал, запнувшись: „Разве ты не видишь?“ И прибавил: „Молитесь, только молитвою мы спасемся“. Когда мы встали, чтобы уйти, он посмотрел на нас прямо и пристально. Тогда мы увидели святогорского подвижника. Он проводил нас и возвратился в келью продолжать свою молитву о спасении всего мира» [4] Константин Сарделис. «С отцом Паисием». Газета «Орфодоксос Типос» .

Из другого описания паломничества мы заимствуем следующий отрывок:

«Чтобы надежней защититься от назойливого интереса к его святости, отец Паисий сделал вокруг своей кельи ограду из проволоки и написал на двери: „Не ждите напрасно. Для поминовения напишите ваши имена на бумаге“. Келья о. Паисия находится среди пышной растительности. Ее окружают высоченные кипарисы. Мертвая тишина, царствующая вокруг, нарушается только мелодичным пением птиц. Подойдя к келье старца, мы остановились, пораженные. Он был во дворе и ждал нас. Мы сели подле него и старец ввел нас в таинство тишины. Он долго ничего не говорил нам. Старец устремил неподвижно свой взгляд в глубину горизонта, а мы робко рассматривали его лицо. Оно сияло чистотою. Потом старец отверз уста, чтобы преподнести слушателям сладость своих слов. Он тихо говорил о необходимости чистой духовной жизни» [5] Архим. Николай Протопапас. «Отзвуки ангельского терирема». 1990 г. С. 37–38. (Терирем — неизъяснимая словами песнь пророков, когда их посещало Божественное озарение; или — ангельское пение. В Греции принято между песнопениями во время богослужения петь на разные мелодии «титирем», без других слов.) .

Есть на Святой Горе монахи, которые, по человеческим немощам, с презрением отзываются об отце Паисии. Чтобы дать представление об этом, мы помещаем здесь два печальных абзаца из уже опубликованного дневника одного журналиста:

«Прежде всего хочу сказать о том, что уже давно нуждается в записи в моем Афонском дневнике. Достаточно много монахов говорило об отце Паисии — известном подвижнике, который считается духовным авторитетом прямо противоположное тому, что говорит мир, относящийся к нему с уважением и удивлением. Эти монахи ставили под сомнение добродетель старца, говоря, что миряне слишком ее преувеличивают и выставляют напоказ. Они утверждали, что настоящий святой не разглашает своих дарований, но наоборот, умалчивает о них и отрицает их существование. Они утверждали, что шумиха вокруг отца Паисия приносит Афону зло.

Теперь хорошо видно, что отношение этих монахов к человеку, знакомство с которым у многих было вызвано не просто восторгами, большей частью исходит из скрытой зависти» [6] Тасос Михалас. «Афон». 1981 г. С. 35. .

«Отец Паисий сидит на краешке деревянного чурбана, который служит ему троном в архондарике под открытым небом. Мы — компания мирских людей — окружили его и впитываем ненасытно надмирный мед, сочащийся из его уст. Августовский вечер коснулся верхушек кипарисов, окружающих подвижническую келью старца, и в душе мы желаем, чтобы никогда не кончался этот сказочный вечер, так явственно дающий нам ощущение обучения в небесном университете. Мы все — родители, утомленные теориями философов мира сего, пресыщенные пустыми системами и методами воспитания мирских педагогов и находящиеся в сильной тревоге в своих беспокойствах за детей и разных проблемах обрели помощь в верных советах смиренного святогорца. Как пустынник, он, может быть, и не имеет мирского опыта, но он имеет опыт жизни во Святом Духе, а этого достаточно. Этого достаточно не только для того, чтобы указать нам спасительные пути в этой жизни, но и для того, чтобы передать нам глаголы жизни вечной.

Солнце уже низко. Старец подводит беседу к концу. Часы его сердца показывают, что уже время для принятия духовной пищи. Его любовь не признается в этом, но мы понимаем. Нужно уходить. Мы встаем, с благоговением целуем его руку и он нас благословляет. На дорожку он дает каждому понемногу фисташек. На обратном пути нас наполняет такое ликование, что мы как бы парим над землей. Благословение старца дает нам крылья. Багаж его мудрости налагает на нас сладкий груз, который нисколько не тяготит. Мы чувствуем себя очень легко, как пчелы, которые нагруженными до предела возвращаются со сбора драгоценного урожая, неся с собою сладкую цветочную пыльцу. В молчании мы идем по тропе. Мы столько можем сказать, но не говорим ничего. Мы чувствуем потребность поблагодарить Пресвятую Богородицу за данное Ею благословение, и попросить Ее помочь нам преложить эту афонскую пыльцу в мед, и принести его нашим детям» [7] Димитрий Г. Георгакис. «Наставления афонского стврца для родителей». Газета «Орфодоксос Типос». 21 сентября 1990 г. .

«Отец Паисий, единственный насельник маленькой кельи, бодро и неутомимо несет свой монашеский крест. Несчетные тысячи людей приходят сюда, чтобы посоветоваться с ним и услышать из его уст слово утешения и назидания во спасение. И старец всегда готов поговорить, дать совет, разрешить какое-либо затруднение. Он замечательный богослов опыта, ибо, по святому Григорию Паламе, богослов — это не тот, кто много узнал о Христе, а тот, кто много выстрадал за Христа. Мы собрались вокруг него и все обратились в слух, дабы не упустить не только ни одного слова из его беседы, но даже и вздоха. Он дал нам по кружке холодной воды, которую мы пили, как святую воду» [8] Афанасий Г. Мелиссаряис. «Советы старца». Журнал «Эфимериос». 1989 г. С. 190–191; «Слова совета». «Эфимериос». 1981 г. С. 363. .