Энрико Гальбиати - Трудные страницы Библии. Ветхий Завет

Этот принцип Златоуст применяет к вопросу о создании тела Адама и даровании ему души [171]; к созданию Евы [172]; к хождению Бога по раю [173], к кожаным одеждам [174]и к выражению Бога: «Вот Адам стал как один из нас» [175].

Таким образом Златоуст ставит на первое место четкое различие между реальностью и литературным выражением реальности и, всегда допуская историческую реальность фактов, о которых говорится в тексте, воздерживается, однако, от точного определения способа, довольствуясь замечанием, что это произошло «способом, достойным Бога» .

Из этих примеров видно, что и Антиохийская школа не придерживалась исключительно прямого смысла, но дополнила его симптоматичными уточнениями.

49. Эта дверь, которую оставили открытой Отцы Церкви, никогда не была закрыта каким-нибудь официальным актом Церкви, и, может быть, никому просто не пришло в голову воспользоваться ею до тех пор, пока в 1897 году о. М.-Ж. Лагранж, действующий в интересах исторической и литературной критики, не переступил решительно ее порог [176].

Это было время горячего обсуждения «Question Biblique» {10} , и многие шли ложным путем. Лев XIII выступил в 1893 году с энцикликой «Providentissimus Deus» и устранил причины якобы имеющего место противоречия между наукой и верой: «Священные писатели не хотели учить о внутреннем строении физических явлений, в котором нет никакой пользы для Спасения: они описывают вещи или метафорическими выражениями, или языком, общепринятым в их эпоху» [177]. Другие проблемы продолжали обсуждаться (ср. пар. 18 и 20).

Но 30 июня 1909 года Библейская Комиссия выпустила постановление об историческом характере первых трех глав книги Бытия [178], которое давало ясный ответ на различные вопросы.

Мы убеждены, что толкование, выдвигаемое нами в этой книге, находится в полном соответствии с директивами этого постановления, которое мы пересказываем здесь подробно, только упрощая его стиль.

В этом постановлении прежде всего опровергаются некоторые толкования, стремящиеся свести первые тексты книги Бытия:

1) к восточным мифам, просто очищенным от политеизма и приспособленным к еврейской религии;

2) к аллегориям или символам религиозных или философских истин, которые не имеют никакого объективного основания в реальном мире (того, что мы называли фактами);

3) к легендам, отчасти выдуманным с назидательной и воспитательной целью.

В частности, в постановлении утверждается, что нельзя сомневаться в буквальном историческом смысле, когда речь идет о фактах, касающихся основ христианской религии; вот эти факты:

1) сотворение всех вещей Богом в начале времен;

2) особое сотворение человека;

3) создание первой женщины от первого мужчины;

4) единство человеческого рода;

5) первоначальное блаженство прародителей в состоянии праведности, целомудрия и бессмертия;

6) заповедь, данная Богом человеку, чтобы испытать его послушание;

7) нарушение божественной заповеди по наущению дьявола в

форме (или под видом) змея [179];

8) падение прародителей и утрата первоначального состояния

невинности;

9) обещание грядущего Искупителя.

Это перечень фактов, в реальности которых мы могли убедиться, когда пытались проникнуть в замысел боговдохновенного автора.

Относительно способа в постановлении ничего не говорится. Более того, последние положения самого постановления как будто исключают экзегетическую необходимость таких разысканий. В самом деле, в постановлении читаем:

«Вопрос VII.При писании первой главы книги Бытия священный писатель не имел намерения преподать научное объяснение внутреннего устройства видимых вещей и полное объяснение порядка творения, но скорее (желал) дать своему народу доступное знание, согласно возможностям обычного языка того времени приспособленное к чувствам и пониманию этих людей. Поэтому в его толковании не следует искать непременно и всегда точности научного языка».

«Вопрос V.Не следует принимать всегда и непременно в собственном смысле все отдельные слова или фразы, которые встречаются в этих главах; поэтому разрешается отклоняться от такого смысла, когда сами употребленные выражения кажутся явно неточными или метафорическими, или антропоморфическими, и когда некая причина не позволяет придерживаться собственного смысла, или необходимость принуждает отказаться от него».

«Вопрос IV.При толковании тех мест, которые Отцы и Учители понимают различно, не предлагая чего-то точного и определенного, разрешается принимать и отстаивать то мнение, которое каждому представляется разумно доказуемым, без посягательств на суждение Церкви и при сохранении неприкосновенности веры».

«Вопрос VIII.В названии и различении шести дней, о которых говорится в первой главе Бытия, можно употребить слово «йом» (день) либо в собственном смысле, как день естественный, либо в несобственном смысле для обозначения некоторого отрезка времени, и разрешается свободно обсуждать этот вопрос».

В терминологии этого документа, в остальном очень ясного, находится корень недоразумения. В постановлении говорится, что перечисленные факты следует понимать в буквальном историческом смысле. Можно подумать, что надо считать рассказ об этих фактах составленным в таком историческом жанре, который подразумевает, что все употребленные выражения должны пониматься в буквальном смысле. Действительно, именно таков наш способ писать историю. В результате, после опубликования постановления в учебных заведениях и в общественном мнении все больше стало утверждаться так называемое традиционное толкование, опирающееся, где это возможно, на прямой смысл. Но постановление не узаконивает такое недоразумение. Оно допускает присутствие метафорических, антропоморфических и других выражений, непримиримых с нашим методом писания истории. Более того, оно разрешает исключать из собственного смысла те места, относительно которых мнения Отцов не совпадали, так что, если мы произведем такое исключение, то неизвестно, как определить пределы, до которых мы обязаны с догматической точки зрения держаться так называемого прямого смысла .

После того как энциклика «Divino afflante Spiritu» (30 сентября 1943 года) побудила ученых к более углубленному исследованию литературных жанров, недоразумение с интерпретацией слов «буквальный исторический смысл» было окончательно устранено посланием Библейской Комиссии кардиналу Эманюэлю К. Сюару, архиепископу Парижскому (одобренным Его Святейшеством 16 января 1948 года).