Павел Михалицын - Мудрость Пятикнижия Моисеева

« Моисей взошел к Богу [на гору], и воззвал к нему Господь с горы… » (Исх. 19, 3). Такими словами начинается один из самых таинственных моментов в человеческой истории – заключение Завета на горе Синай, или Синайское Законодательство. Вообще понятие «Ветхий Завет» ассоциируется именно с этим моментом в истории богоизбранного народа. Отечественный библеист прот. А. Мень красочно описывает это событие: «В момент заключения Завета обнаженные скалы и уступы Синая покрываются облаком, из среды которого сверкает огонь и раздается “звук трубный”. Библейская картина бури и грозы поэтически выражает величие и Славу Сущего, являющего Себя твари. Эти образы проходят через весь Ветхий и Новый Завет до самого Апокалипсиса. Раскаты небесных громов означают “глас Божий” (см. Пс. 28). Народу Божию нужно проникнуться благоговейным трепетом, “страхом” перед лицом Господа, поэтому он не должен приближаться к горе, оставаясь за определенной чертой. Тот, Кто заключает с ним Завет – не бог какой-либо одной стихии, а таинственный и непостижимый Владыка Вселенной» [81].

Здесь, на священном Синае, Бог заключает с Израилем в лице Моисея Завет. «Слово “Завет”, или “Союз” (евр. Бери́т), – пишет прот. Александр, – первоначально было юридическим термином. Союзы регулировали отношения между племенами и царствами. Но Моисеев Завет заключает в себе новый смысл: он говорит о тайне избрания Богом определенной группы людей, предназначенных для Его провиденциальных целей. Он говорит о создании нового народа, образованного из нестройной толпы рабов, в том числе и иноплеменных. Народ этот творится по воле Божией, а не естественным путем. В основу его жизни полагается Завет с Богом. В Его Домостроительстве Израилю предстоит стать духовной общностью, Церковью. Синайский Завет выражен в формуле, напоминающей брачный договор: “Вы будете Моим народом, а Я буду вашим Богом”. Иными словами, цель Завета – единение Сущего с людьми » [82].

Предписаниями этого Завета стали десять заповедей Бога, или Декалог.

В первой из них открывался народу Сам Яхве как Бог, чудесное водительство которого израильтяне уже знали и могущество которого проявлено было ради них: это Он вывел их из Египта, открыл им путь по морю и ниспроверг могущество фараона и его воинства. Он не плод игры воображения, не простой символ сил природы, подобно идолам язычников; не простое отвлечение, подобно богам Нила, неспособным сочувствовать человеку или любовно нисходить к его нуждам и потребностям ума и сердца. Нет, Он показал уже, каким сильным помощником Он служит для тех, кто полагается на Него. Он и теперь был с ними и говорил с ними языком человеческим. Но, будучи так близок к ним и милостив, будучи единым живым Богом со всеми свойствами личного бытия, Он, однако же, невидим, и нет Ему никакого подобия ни на небе, ни на земле.

Имя Яхве так свято, что не должно произносить его напрасно, а тем более не должно придавать его какому-нибудь из суетных призрачных идолов или языческих богов, потому что в сравнении с Ним все другие боги суть простое ничтожество (третья заповедь).

Соблюдение субботы прекращением всякой работы в седьмой день было древним обычаем, ведшим свое происхождение от Адама; но теперь он подтвержден был законодательною силой как необходимый для усиления религиозного чувства, периодического восстановления сил и доставления необходимого отдыха человеку и животным (четвертая заповедь).

Почтение к родителям издавна также считалось нравственною обязанностью детей, но это естественное чувство не имело еще высшего законодательного определения и потому у большинства народов преобладало вопиющее варварство. У некоторых народов древности был даже обычай предавать смерти своих престарелых родителей или оставлять их беспомощными. Среди древних народов мать вообще занимала низшее положение и по смерти своего мужа становилась в подчиненное положение к своему старшему сыну. Но теперь было заповедано, что сын, даже сделавшись главою семейства, должен так же почитать мать свою, как почитал отца (пятая заповедь).

Человеческая жизнь мало ценилась в древности, но теперь заповедано было: «не убей». Человек сотворен по образу Божию, и потому жизнь его должна быть священна (шестая заповедь).

Древний мир утопал в похотях, вся жизнь его отравлялась ядом животного сладострастия, и самые боги изображались далеко не образцами целомудрия. Теперь голос с Синая заповедал: «не прелюбодействуй» (седьмая заповедь).

Собственность провозглашена священной, и воровство заклеймено как преступление (восьмая заповедь), равно как и лжесвидетельство (девятая заповедь).

Но новый закон не только осуждал внешнее злое дело, он проникал глубже и осуждал самую мысль злую, заповедав: «не пожелай» ничего такого, что противно основным законам нравственности (десятая заповедь). Синайское законодательство в своих основных началах давалось на все будущие времена. Оно заложило основу истинной нравственности и человеческого достоинства в мире. Это был час зарождения народа, отличного от всех дотоле существовавших в истории. Простые, но глубокие и вечные истины о духовном и личном Боге, о почтении к родителям, о целомудрии, о святости человеческой жизни и собственности, о чистоте совести – все эти истины открыты или утверждены были на Синае в наследие всем последующим векам [83].

Помимо заключения Завета Господь устанавливает и постоянное богослужение. Для этого изготовляется специальный ковчег как место особого присутствия Славы Божией, который помещается в Скинии.

«Ковчег (евр. аро́н) представлял собой ларец, который левиты несли на двух шестах. Крышка его была украшена двумя херувимами. Согласно данным восточной археологии херувимы изображались в виде крылатых львов или быков с человеческими лицами. Они знаменовали походный престол Господень, с которого Он незримо повелевал Своим народом. Когда отправлялись в путь, ковчег поднимали со словами: “Восстань, Господи, и рассыплются враги твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя”, а когда останавливались, говорили: “Возвратись, Господи, к тысячам и тьмам Израилевым!” (Числ 10, 35–36).

Скиния – шатер, перед которым молился Моисей, – означала присутствие Бога среди народа. Знамением этого было облако Славы, которое нисходило на Скинию (Исх. 40, 34–38). Скиния стала прообразом Богочеловечества, близости Творца к людям» [84].

С возникновением Скинии – первого храма Живому Богу появляется необходимость в строгой фиксации и регламентации богослужебных предписаний. Так появляется третья книга Пятикнижия Моисея «Левит». В иудейской традиции она названа по своему первому слову: (Ва-йикра́) – «И воззвал». В Септуагинте она надписана Λευιτικόν (Левитикон), то есть «Левитская», так как значительную часть ее содержания составляют предписания, данные Богом левитам (служителям при Скинии) [85].