Эммануил Сведенборг - Земли во Вселенной, Миры в пространстве

38. Несколько духов Меркурия приблизилось к одному духу нашей земли, который при жизни своей в этом мире славился своей ученостью. Это был Христиан Вольф *. Они стали расспрашивать его о многом. Вскоре они заметили, что всё, что он излагал, не возвышалось над чувствами природного человека. Это потому, что он честно говорил, как мыслил. В самом деле, в той жизни всякий остается тем же, кем он был в этой. Он пытался устанавливать связь между различными предметами и постоянно делать из этого всё новые выводы. При этом он нанизывал множество явлений на один общий стержень. Но духи не признавали, или не хотели признать его правоту. Они уверяли, будто звенья у него не связаны ни друг с другом, ни с заключениями. Такие рассуждения они называли "мраком авторитета". После этого они перестали любопытствовать и спрашивали только, как называется это, а как называется то? Но и на эти вопросы он отвечал понятиями природными, а отнюдь не духовными. Поэтому они окончательно покинули его. В самом деле, в той жизни всякий постольку, поскольку он верил в Бога, говорит духовно, т.е. с помощью духовных понятий, или же природно, если он не верил в Него. Я хочу описать по этому поводу, что бывает в той жизни с учеными, которые приобретают интеллект собственными размышлениями. Движимые любовью к истине ради истины, стало быть, ради пользы, они отвлекаются от всего мирского. Затем расскажу, что бывает с теми учеными, которые достигают разума с чужой помощью, без собственного труда. Так поступают многие, стремящиеся к знанию исключительно для того, чтобы приобрести ученую славу, а через неё почести и преимущества в свете. Они не стремятся к пользе и не отвлекаются от мирских благ. Расскажу, прежде всего, что происходит с этими последними.

Я услышал некоторый звук, который восходил снизу, вдоль левого бока, к левому уху. Я заметил каких-то духов, которые старались подняться, но не мог догадаться, кто они такие. Поднявшись, наконец, они заговорили со мною и сказали:

-Мы были логиками и метафизиками. Свой разум мы погружали в эти науки с единственной целью, прославится своей ученостью и проложить себе, таким образом, в мире дорогу к почестям и богатству. Теперь мы оказались в печальном положении. Не поставив себе никакой другой цели в изучении этих наук, мы не могли воспитать в себе сообразительность.

Их речь была медлительна, а произношение глухо. В то же самое время два духа беседовали у меня над головой.

-Кто вы такие? - спросил я их, и узнал, что один из них прославился своими сочинениями. Надо полагать, что это был Аристотель. Кто был второй, я так и не узнал. Первый был приведен тогда в то состояние, в котором он был в мире. Всякий легко может быть возвращен в то состояние, в котором он был в мире. Все, чем человек обладает в жизни, он уносит с собою в другую жизнь. Больше всего меня удивило то, что он приблизился к моему правому уху и стал говорить оттуда. Голос его был груб, а речь, тем не менее, довольно рассудительна. Из смысла его слов я убедился в том, что он был ранее совсем не таков, как появившиеся ранее схоластики. В самом деле, он сохранял в своей памяти все, что написал, и умел извлекать из нее хранившиеся в ней рассуждения. Таким образом, наименования, изобретенные и введенные им для предметов мысли, служили словесной оболочкой описываемых им внутренних состояний. Затем я догадался также и о том, что он, был руководим только собственным влечением, жаждою познать все подлежащее мысли и рассуждению. При этом он покорно следовал всему тому, что внушал ему его дух. Вот почему он и приложился к моему правому уху. Другое дело его последователи, так называемые схоластики. Они идут как раз наоборот - не от мыслей к наименованиям, а от наименований к мыслям. А многие из них и совсем не переходят к мысли, а остаются при наименованиях. С их помощью они могут доказать все, что им угодно. При желании они могут выдать ложь за истину. Поэтому философия для них скорее путь к безумию, чем к мудрости, и погружает их во тьму вместо света. Затем я заговорил с ним об аналитической науке.

Я сказал, что маленький ребенок может в течение получаса изложить более философии, анализа и логики, чем Аристотель описал в целом томе. Это потому, что все, относящееся к мысли и тем самым к речи человека, относится вместе с тем и к анализу. А законы последнего происходят из духовного мира, поэтому всякий, кто пытается создать искусственное мышление с помощью наименований, подобен танцору, который хотел бы научиться танцевать посредством науки о мышцах и сухожилиях. Если бы все его мысли были заняты этой наукой, вряд ли во время танца он мог бы даже пошевелить ногою. Однако и без этой науки танцор приводит в движение все сухожилия, пронизывающие все части его тела, а в согласии с ними и легкие, и грудобрюшную перегородку, бока, руки, шею, и многие другие части тела, для полного описания которых, не хватило бы и нескольких томов. То же происходит с теми, кто захотел бы мыслить с помощью наименований.

Он согласился, причем заметил:

-Кто привыкает мыслить таким образом, тот идет превратным путем. Кто хочет сойти с ума, тому достаточно вступить на этот путь. Но он должен всегда думать о цели и держать её перед внутренним взором.

Затем он изложил мне свои понятия о Высшем Божестве в следующих выражениях:

-Я представляю себе Его в человеческом образе, с сияющим кольцом вокруг головы. Теперь я уже знаю, что этот Человек и есть Сам Господь, а сияющее кольцо - проистекающая он Него Божественность. Она воздействует не только на одно небо, но и на всю вселенную, располагает и управляет ею. Тот, кто располагает и управляет Небом, располагает и управляет также и вселенной, так как одно из них немыслимо без другого. Кроме того, я всегда верил в единого Бога, разные качества которого почитались под разными именами. Отсюда и произошла вера во многих богов. Еще я увидел женщину, которая протянула руку, чтобы погладить меня по щеке. Это очень удивило меня. Но дух Аристотеля сказал, что в мире ему часто являлась эта женщина. И при этом всегда казалось, будто она гладит его по щеке своей прелестной рукою.

Ангельские духи сказали нам, что такая женщина иногда являлась древним, и они называли ее Палладой. Она являлась тем, кто, будучи в древности людьми, находил удовольствие в рассуждениях. Они предавались размышлениям, но не углублялись в философию. Так как подобные духи присутствовали рядом с ним (с Аристотелем - пер.), они восхищались глубиной его мышления. Поэтому они были представлены в образе этой женщины. Кроме того, он признался в том, какое представление он имел о человеческой душе, или духе:

-Я считал его "пневмой" **, - сказал он, т.е. чем-то эфирным, незримым жизненным началом. Я знал, что дух должен жить после смерти. В самом деле, его внутренняя сущность, будучи способна мыслить, не может умереть. Но более ясное представление по этому вопросу я составить себе не мог.