Александр Матяш - Дао Блаженств

На проповедях Байджана стал появляться некий старик. Однажды, когда наставления были окончены, он не ушел из зала вместе с другими. Байджан спросил его, что он за человек.

– Ныне я не принадлежу к человеческому роду, – ответил старик. – Но когда-то, во времена Будды Кашьяпы, я жил на этой горе и наставлял истине. Однажды меня спросили: «Подвластен ли прозревший истину человек закону причинности существования?» Я ответил: «Не подвластен», – и за это был превращен в лису на пятьсот перерождений. Прошу вас, о монах, своим мудрым словом помочь мне избавиться от лисьего облика. Осмелюсь спросить: «Подвластен ли прозревший истину человек Закону причинности существования?»

– Прозревший истину человек не отличает себя от причинности существования, – ответил Байджан.

Услыхав эти слова, старик достиг просветления 59.

А: Он сказал одно единственное слово: «Не подвластен». И все.

В: Получается, что этот старик когда-то «выбрал» этот момент неприсутствия? Он его подготовил своими маленькими выборами?

А: Да. Вот он, круговорот колеса сансары: одно порождает другое. Выбор порождает бессознательное, бессознательное порождает выбор, и все это крутится вокруг своей оси, вокруг оси нашего подлинного смысла бытия – того, что находится внутри нас.

Д: А почему «полутень спросила у тени» – это имеет значение?

А: Да, имеет, хотя и небольшое. Полутень – это то, что зависит от тени, это то, что за ней следует. Для того, чтобы это начало стало понятным, полутень могла бы спросить так: «Я завишу от тебя, и вслед за тобой то двигаюсь, то стою на месте, то сижу, то стою. А вот ты, тень, от чего зависишь ты? Отчего такое непостоянство? Я-то знаю, что мое непостоянство от тебя, а твое от чего?» Вот она, тонкая игра и гениальность Чжуан-Цзы. Полутень находится с тенью в тесном контакте, а вот у тени с тем, что ее отбрасывает, связи нет.

То, что отбрасывает тень, находится в принципиально другом измерении. И является вещью, принципиально иной, чем тень. Плоская, двумерная тень – она всегда остается плоской, даже если движется по трехмерной поверхности. А вот то, что ее отбрасывает, имеет на одно измерение больше, поэтому тени его не постичь.

Д: И все, что она может, это просто следовать за тем, что ее отбрасывает.

А: На языке символов это все же не совсем так.

Д: А что еще может сделать тень?

А: Вобраться обратно.

Д: А зависит ли тень от того, что ее отбрасывает?

А: И да, и нет. Тонкость «и да и нет» – это то, что мы только что разобрали. Зависит от нашего сознания что-то или нет?

Д: Зависит от того, насколько мы готовы практиковать каждую минуту, это же наше сознательное решение.

А: Это наше сознательное решение, да, но ты готова практиковать каждую минуту?

Д: Нет.

А: Почему?

Д: Мне выбивает, все время что-то мешает.

В: Потому что ты когда-то уже сделала этот выбор. Он уже сложился из множества маленьких выборов в то, что тебе не по силам сейчас практиковать каждую минуту.

А: Да.

Д: А то, что я в какие-то моменты могу практиковать, этот выбор тоже уже сложился когда-то?

А: Да.

Д: А что я могу сделать тогда вообще? Если то, что я сейчас делаю, уже сложилось когда-то, что от меня тогда зависит?

В: А если ты вообще тень, то что от тебя тогда зависит?

А: Ты тень самой себя, той, что сложилась когда-то, или того, что сложилось когда-то?

Д: Если я думаю, что я тень, то – да, я тень.

А: Если ты отождествляешься с этим, то – да.

Д: А если я об этом не думаю, то тогда я не тень.

А: Нет. Если ты об этом не думаешь, то ты все равно тень, и может быть, даже еще больше тень.

Д: Если я вижу себя по-другому, то тогда я не тень.

А: Тут надо очень аккуратно выражаться. «Не думаю» и «вижу себя по-другому» – это все-таки разные вещи, не надо их объединять.

Д: Интересный момент: если я вижу себя как тень, то все понятно, а если я не вижу себя как тень, то как что я себя вижу?

А: Ты не можешь просто не видеть себя – тень и не знать, как что ты себя видишь. Ты можешь это сделать только при одном обстоятельстве: под наркотическим кайфом. Это объясняет, почему наркоманы психологически так привязаны к своему кайфу. Уже давно доказано, что зависимость от наркотиков носит, прежде всего, психологический характер. Наркоманы «ловят кайф» от того, что границы эго плывут.

Д: То есть, они себя вообще ни с чем не связывают, не видят себя как нечто, да?

А: Они получают примерно такой же опыт, что и просветленные. Но разница между наркоманами и просветленными все же есть. И нужно очень четко понимать какова эта разница, чтобы самим не пойти по пути наркоманов, даже без наркотиков. Она на первый взгляд небольшая, но глубочайшая, как пропасть – дна не видать. Эта разница заключается в твоем вопросе: «Я себя не воспринимаю как тень, а как что я себя воспринимаю?» Просветленный освобождается от восприятия себя как тени, потому что он начинает воспринимать себя как нечто большее.

Д: А у наркомана здесь образуется пустота?

А: Я бы сказал не пустота, а провал. Ты задала наркоманский вопрос: «А как что я себя воспринимаю?» Он наркоманский по сути, потому что у наркомана на месте разрушенного эго ничего не появляется. В результате он скатывается на предшествующий человеческому эго уровень бытия, чтобы потом переродиться в облике животного или еще того хуже.

У просветленного происходит противоположный процесс – его эго разрушается за ненадобностью, растворяясь в свете высшей истины. Он уже не воспринимает себя как тень, потому что для него это вчерашний день, пройденный этап. Так же, как ты не воспринимаешь себя как Дашу из детского садика.

Давайте вернемся к притче Чжуан-цзы и расставим точки над «i». Чего не хватает этой тени, чтобы исчезнуть?

У: Может быть, осознанности – тогда не будет выбора.

А: «Откуда мне знать, – отвечает тень – почему все случается так, а не иначе. Должна ли я от чего-то зависеть? Ведь то, от чего я должна зависеть, тоже должно от чего-то зависеть». Все, чего не хватает этой тени, чтобы исчезнуть, это просто добавить к сказанному: «А раз я от чего-то завишу, то я не более, чем его тень». И больше ничего. И в этот миг сознание тени перейдет от нее к тому, что эту тень отбрасывает. Тень быть тенью не перестанет, а вот сознание этой тени тенью быть перестанет.

Д: Надо признать, что мы тень? То есть нечто нереальное.

А: Надо увидеть собственную нереальность, увидеть, насколько мы обусловлены и именно поэтому нереальны, не обладаем самостоятельной сущностью, ибо все то, чем мы себя считаем, есть всего лишь обусловленные следствия точно таким же образом обусловленных причин – и больше ничего. И когда мы это увидим, то, чем мы себя считали, растворится, потеряет всякую реальность. Сначала оно потеряет ее только в наших собственных глазах, но этого будет достаточно, чтобы оно начало распадаться, потому что оно удерживается в своей реальности только потому, что оно удерживается в ней в наших глазах. Отпусти. Отпустить эту тень, дать ей свободно падать, перестать ею быть – вот все, что нужно, чтобы перестать ее отбрасывать. Так уж мы устроены, что больше всего отождествлены с тем, чем больше всего не хотим быть. И наш сансарный тупичок, в котором мы век от века топчемся, как раз и заключается в том, что если мы хотим от чего-то освободиться, мы должны это «что-то» в себе признать, то есть сделать как раз то, чего делать больше всего не хочется. Однако другого выхода нет. Сначала нужно признать, капитулировать, а уж разотождествление – это то, что происходит само по себе, без нашего участия. Мы будем сами по себе, а тень – сама по себе. Только тень, больше ничего. А свет засияет сам собой. Природа света самостоятельна и самодостаточна.