Тира Соколовская - Тайные архивы русских масонов

Запрещение лож было повторено Александром I в 1802 г., но уже с 1803 г. число масонских лож растет с большой быстротой. В этом именно году, по иностранным источникам, передающим слова флигель-адъютанта Брозина [12] Acta Latomorum, 1,218. , происходила аудиенция известнейшего масона Бебера у государя. Между ними происходил продолжительный разговор, во время которого Бебер изложил сущность масонского учения и испрашивал отмены запрещения масонства в России. Государь, убежденный Бебером, якобы отвечал: «То, что вы мне говорите об этом обществе, меня вынуждает не только оказать ему покровительство, но даже просить о принятии меня в число масонов; полагаете ли вы, что это возможно?» — «Государь, — сказал на это Бебер, — сам я не могу дать вам ответ, но я соберу всех масонов столицы, чтобы им объявить о вашем намерении, и я убежден, что они поспешат пойти навстречу вашим желаниям». По выражению Брозина, ни один русский масон того времени не забыл этих знаменательных слов государя, который будто и был вскоре посвящен в масоны. Как бы то ни было, с этого времени масонские ложи, повторяю, стали размножаться в России.

В Александре I масоны видели в продолжение долгих лет своего покровителя, своего единомышленника, исполненного, собственно говоря, масонскими заветами. Даже не важно, был ли Александр фактически принят в масоны, подвязывался ли ему масонский фартук, посещал ли он масонские ложи. Это вопрос второстепенный. Важно, что Александр, искавший мятежной душой исхода своему нравственному чувству, вечно колеблющийся, представлявший тип ищущего, пристававший то к одной секте, то к другой, был долгое время масоном по духу. Он многие годы не запрещал масонских собраний, не преследовал масонов как религиозных еретиков или политических заговорщиков. И масоны видели поэтому в Александре оплот своему ордену, залог его безмятежного существования и даже процветания; они видели в нем правителя, радевшего о благе подданных. Слагая приветственные песни в честь Александра I, масоны всякий раз, воздавая ему хвалу, вспоминали об его гражданских добродетелях; они подчеркивали, что он — «страж блага, миротворец»; они воспевали его не только за то, что он царь, но за то, что он — «царь и вместе человек»: «он — блага подданных рачитель, он — царь и вместе человек». В масонских ложах ставился иногда портрет государя. 24 августа 1819 г. варшавская масонская ложа извещала виленскую ложу Славянского орла о постановке в ней портрета государя. Та же ложа препровождала в виленскую ложу Доброго пастыря экземпляр песни, составленной по поводу этой постановки портрета. Варшавский великий восток 12 декабря 1818 г. обнадеживал литовскую провинциальную ложу, которая только что получила от петербургской ложи извещение о нежелании входить с нею в соглашения, в покровительстве государя как сочлена [13] «Рус. Стар.», 1907, март, 545–546. . В письме [14] Этого письма я не видела в подлиннике, но содержание его изложено в деле о судившемся за масонство майоре Королевском в 1827 г. (Арх. Глав, воен. — суд. управл.). Письмо носит дату 12 декабря 1819 г. Определить тождественность этого письма с указанным выше, к сожалению, невозможно. , «пущенном» за подписью графа Платера от великой варшавской ложи в великую виленскую ложу, рассеивается опасение последней о закрытии правительством литовских лож, с уверением, что этого не может случиться в царствование Александра I и с советом в случае, если «паче чаяния таковое запрещение последует, не противиться силе, прекратить на время работы и, ожидая благоприятнейших времен, сохранить масонство в своем сердце, оставаться между собою в связи». Масонская муза еще в 1821 г. влагает в уста императора Александра такое двустишие: «Вас не постигнет участь слезна, от прежних бед — я вам оплот!»

Жизнь показала, однако, что эти слова звучат самой горькой иронией и что именно император Александр I официально запретил в России свободнокаменщическое учение.

Обращаясь к документам, касающимся разрешения правительством при Александре I масонства, прежде всего остановлюсь на ответах на вопросные пункты инструкции, данной Вибелю из Германии в 1818 г. На запрос немецкого масона русские масоны отвечали, что здание масонства возобновлено и терпимо в России с 1809 г. [15] Инструкция с черновыми ответами, в двух экземплярах, хранится в Московском Румянцевском музее. Она частью напечатана Ешевс-ким (Сочинения, т. III, 456–457) и Пыпиным (Матер, для истор. мае., Вести. Евр., 1872, июль, 244–253). Далее, согласно секретному отношению министра внутренних дел к начальнику главного штаба его императорского величества от 9 января 1826 г. за № 13 [16] Военно-ученый архив. Напечатано мною в «Рус. Стар.», 1907, февр., 344–346. , масонские ложи, начавшие устанавливаться в Петербурге и других губерниях с 1804 г., «были просто терпимы, но правительство не распространяло на них никакого посредственного или непосредственного влияния»; в 1810 г. вновь назначенный министр полиции Балашов «пригласил к себе начальников масонских обществ и, предначертав им некоторые в руководство правила, объявил повеление доставлять в министерство полиции ежемесячные отчеты о всем происходящем в собраниях их, которые сам несколько раз посещал»; этот порядок не изменился и при следующем министре полиции, Вязьмитинове, который по временам докладывал государю о масонских ложах, «постоянно уклонялся от всякого непосредственного влияния на управлявших ложами и не входил ни в какое письменное с ними сношение». По слиянии воедино министерств полиции и внутренних дел, новый министр Кочубей объявил тогдашнему великому мастеру директориальной ложи Беберу, что «правительство не требует никакого отчета в распоряжениях, но тогда лишь будет вмешиваться в дела обществ масонских», когда они, не сохранив уважения к тому, что относится к святости религии и к точному исполнению законов, и уклонившись от строгих обязанностей нравственности и гражданского благочиния, «обратят на себя справедливое преследование». Так писал министр внутренних дел В. Ланской. В 1815 г., при возникших в масонстве несогласиях, последствием чего явилось учреждение новой великой управляющей ложи (Астреи), на новых основаниях, приверженцы прежних установлений противились уничтожению существовавшей до того времени управляющей ложи: «принимая во внимание, — значится в протоколе великой директориаль-ной ложи, — что закрытие этой великой мастерской может быть постановлено только нашим августейшим государем, который ее уполномочил (a autorise), и что ложи, оставшиеся верными обряду, который известен этому великодушному императору, не могут выбрать более совершенного устроителя их трудов, чем эта масонская власть», братья порешили возобновить деятельность великой ложи и выбрать должностных лиц. Репрессии начались постепенно и издали. Выше было изложено, что с 1810 г. масонские ложи обязывались доставлять сведения о своей деятельности в министерство, хотя в 1816 г. Александр I при испрошении у него позволения на открытие новой ложи отозвался, что формального разрешения он не дает, но смотрит на все это дело сквозь пальцы [17] По словам декабриста Штейнгеля (Декабристы фон Визин, кн. Оболенский и бар. Штейнгель, изд. Пирожкова, с. 396–397) один содержатель косметического магазина в Москве, по приезде туда государя, подал просьбу военному губернатору о разрешении ознаменовать день 30 августа открытием ложи; государь, по докладе ему этой просьбы, отозвался: «Я формального позволения на это не даю, у меня в Петербурге на это смотрят так (государь взглянул сквозь пальцы); впрочем, опыт удостоверил, что тут зла никакого нет, это совершенно от вас зависит». В биографии декабриста фон Визина слова государя несколько варьируются; государь будто бы сказал; «я не даю явного позволения, но смотрю сквозь пальцы; опытом дознано, что в них нет ничего вредного, и потому предоставляю на твою волю» (ib. 15). В записке, писанной Штейнгелем государю 11 января 1826 г., изложено: в 1816 г. 30 августа, в Москве, открыта была ложа с Высочайшего соизволения; государь изволил сказать графу Тормасову: «Я не даю явного позволения, но смотрю сквозь пальцы; опытом дознано, что в них ничего нет вредного, а потому предоставляю на твою волю». (Бороздин. Из писем и показаний декабристов. Критика современного состояния России и планы будущего устройства, стр. 67.) . В 1820 г. государь относился к масонам уже с явною недоверчивостью; так, фон Визин не был назначен губернатором только оттого, что был масоном [18] 21 декабря 1820 г. кн. Волконский писал Закревскому, что отмеченный в рапорте о приезжающих в Петербург, фон Визин имел намерение просить место губернатора; государь отозвался об этом, что он «полагает его весьма способным к сей должности, но вместе с тем объявил, что он известен за весьма большого масона, о чем и сожалеет» (Сб. Имп. Рус. Ист. Общ., LXXIII, 54). .7/19 ноября 1820 г. кн. П.М. Волконский, бывший с государем в Троппау, вскоре после известной семеновской истории писал И.В. Васильчикову: «С некоторого времени государь замечает, что много офицеров разных полков ездят в Кронштадт; так как там существует масонская ложа, вновь устроенная, то весьма может быть, что, будучи под присмотром в Петербурге, не ездят ли они туда, чтобы участвовать в заседаниях без всякого стеснения» [19] Рус. Арх., 1875, III, 53–54. . 13 июня 1821 г. тот же Волконский передавал Васильчикову повеление государя навести секретные справки по поводу поездки Эллизена в Торопец на воды, «действительно ли он поехал по этой причине и не остался ли он в самом То-ропце под какими-либо предлогами; так как кавалергарды также там находятся, то велите наблюдать, нет ли сношений между ними» [20] lb., 96. . В 1821 г. последовало запрещение печатания масонских песен. В этом году, 29 июня, кн. А.Н. Голицын сообщал [21] «Рус. Стар.», 1901, авг., 426. управляющему министерством внутренних дел о последовавшем запрещении печатать «масонские песни и другие сочинения, как и произведения такого сословия, которое не имеет никакого явного характера и никакими открытыми постановлениями и правилами в государстве не дозволено к существованию»; вместе с тем повелевалось, чтобы цензурные комитеты не дозволяли «к напечатанию песен таковых и других сочинений, хотя бы на них и не означалось того, что они издаются от масонских обществ, коль скоро по содержанию их довольно приметно, что они принадлежат к сим обществам». Таким образом, накладывалось цензурное veto на масонскую литературу. В этом же году был избран великим мастером граф Мусин-Пушкин, который письменно уведомил об этом управляющего Министерством внутренних дел; граф Кочубей «о сем извещении доводил до сведения государя императора и, изготовя на основании вышеизложенных правил письменный ответ графу Мусину-Пушкину, испрашивал высочайшее разрешение; его императорскому величеству не угодно было, чтобы письменно о сем было объявлено» [22] «Рус. Стар.», 1907, февр., 345. .